Михаил Синельников

Язык цветов из пяти тетрадей


Скачать книгу

подхожу к пустому краю,

      К немыслимому рубежу.

      Всё вновь вступаю в день зловещий,

      И возвращаются черты.

      Давно истаявшие вещи

      Являются из темноты.

      И знаю – нет покоя праху,

      Пока ещё так больно мне,

      И эту старую рубаху

      С печалью трогаю во сне.

      «Как там вода свирепо обнимала…»

      Как там вода свирепо обнимала,

      Прохладна, и прозрачно-зелена!

      Сегодня сил для этих схваток мало,

      И далека, и протекла она.

      И всё же, всё же как она любила!

      Сбивала с ног и бережно несла,

      И вся её ликующая сила

      Вошла в слова, всевластна и светла.

      И вновь во сне становятся так близки

      Все перекаты водяных полей,

      И эти облекающие брызги

      Объятий женских кажутся милей.

      «В ночь прошлого ты смотришь через прорезь…»

      В ночь прошлого ты смотришь через прорезь,

      Там – отдалённый розоватый зной,

      И всё воображаешь, хорохорясь,

      Что был тобой утрачен рай земной.

      А ведь, пожалуй, были преисподней

      Солома, глина… Эта волчья сыть,

      Которую по милости Господней

      Ты иногда умел изобразить.

      И лишь теперь, когда не стало сил,

      Другая вдруг открылась анфилада,

      И ты очнулся и лицо омыл

      Росой чистилища на выходе из ада.

      Обруч

      Опять шасси со свистом слягут,

      И замелькает под крылом

      Вся мешанина пальм и пагод

      С её тропическим теплом.

      Теперь бурунов изумруды

      Тебя обступят, закипев;

      Раздастся в Храме Зуба Будды

      Перерождения припев.

      Или, блуждая одиноко,

      Войдёшь в великую мечеть,

      Чтоб вечный след стопы Пророка

      На тусклом камне рассмотреть.

      Откуда всё явилось это?

      Судьбы мерцающая мгла…

      Но ведь не зря до края света

      Родная улица вела.

      И я к неведомым созвучьям,

      К мирам чужим – в земном кругу -

      Ещё за посвистом певучим,

      За тонким обручем бегу.

      «Всегда любил базара гам и давку…»

      Всегда любил базара гам и давку,

      Верблюдов распродажу и коней,

      Тандыр и керосиновую лавку,

      И не отрёкся от начальных дней.

      Из этой глины и меня лепили,

      И говорю, всей жизни вопреки:

      Нет ничего роднее этой пыли,

      Куда бросают нищим медяки.

      Всегда оттуда приходила сила,

      Где нож и хлеб рождаются в огне,

      Где подаянья Азия просила,

      Своих детей протягивая мне.

      Восток

      Набить узор на медном блюде чёткий,

      Списать хадис[1], чтобы в пути везло,

      И выпечь хлеб, иль починить подмётки,

      Нож выковать – повсюду ремесло.

      Вот соль земли, чья убывает сила!

      Искусство ваше близится к концу.

      Но жив огонь… Как