было списать на юношескую застенчивость (Рот был моложе всех и не раз был посылаем за пивом), однако теперь всё говорило о том, что это диагноз. И в «стекляшке», и в «буфете», и у себя в кабинете в окружении дам Рот преображался, начинал громко говорить глупости, которые считал шутками и сам же им смеялся под снисходительные и льстивые взгляды своих материально зависимых от него обожательниц.
Незаметно проскользнуть на оперативку к Феликсу, чтобы тихо как мышка посидеть в уголке и послушать, не получилось. Изголодавшаяся по свежим мужским лицам женская часть коллектива мгновенно повернула головки в сторону Белякова, и только гортанный окрик искушенного в дрессуре Роттенмайера заставил их вернуться к работе.
– Что у нас с мониторингом прессы? – строго спросил Феликс. – Кто хочет отвечать?
Никто не хотел. Простой вопрос прозвучал таким тоном, что все невольно напряглись. Происходящее напоминало урок в начальной школе. Забытые детские ощущения – смесь страха и желания понравиться злому учителю – нахлынули на Белякова, удивив и позабавив.
В конце концов, после тягучих пауз и небольших пререканий, жребий пал на дородную даму бальзаковского возраста в золотых очках, с огромной грудью и со смешными кудряшками, закрывавшими лоб.
– Ирина Геннадьевна, начинай!
Она начала, вздыхая и глотая слова. Феликс слушал, напряженно вглядываясь в лица присутствующих.
За спиной у Белякова кто-то передал кому-то записку. Роттенмайер заметил, остановил даму с кудряшками на полуслове и ткнул в провинившуюся пальцем:
– Романова! Продолжать!
Девушка замерла на мгновение, но мысль подхватила, и Беляков услышал, как вся аудитория тихонько выдохнула.
Речь шла о вчерашнем подходе Лысого к журналистам. Мероприятие было рядовым жеванием соплей, пока на нём не всплыла тема спила голубых ёлок под строительство кафе в исторической части города. Беляков видел сюжет в новостях и отметил его как потенциально опасный, потому что Лысый вдруг встал в позу и выпалил, что «ёлок у нас навалом, а вот еще одно кафе в центре не помешало бы».
– Ирина Геннадьевна, вопрос к вам! – Роттенмайер бесцеремонно перебил Романову, вновь обратившись к грудастой даме, вздрогнувшей как от удара током. – Я спрашиваю: почему пять телекомпаний выполняют наше техзадание, а шестая – нет?! Да ладно бы коммерческая какая, пальцы гнущая! Так ведь государственное ТВ, с бюджетным финансированием! Я спрашиваю вас, как руководителя отдела по работе со СМИ: почему пять коммерческих студий вырезали слова губернатора про ели по нашей просьбе, а государственный канал – оставил?!
– Я им звонила! – с отчаянием в голосе выпалила Ирина Геннадьевна. – У них одна кассета на две группы. Они оттуда сразу на машзавод поехали сюжет делать. А потом режиссер монтажа у них не вышел на работу. Вы же знаете, какой у них там бардак. Вот и не дошел сигнал! Про ели…
– Молчать! – завизжал вскипевший от негодования Роттенмайер. – Загляните в интернет на городской