и сам не сиди, – привычно парировала мать. – Водка в морозильнике, хлеба порежь, банку с огурцами открой. Ты-то, чай, не гость.
– Вот так, сынок… Вот так она меня всю жизнь пилит, гоняет: то ей сделать, то подать – покоя нет, – добродушно ворчал отец, открывая трёхлитровую банку с огурцами.
Через несколько минут всё приготовленное было на столе; холодная водка покрыла инеем стекло рюмок, вилки, наколов закуску, застыли в воздухе в ожидании тоста.
– Сын, – в который уже раз за вечер произнёс отец это слово, – мы с мамой очень рады, когда ты приезжаешь, когда сидишь за этим столом, когда у тебя всё хорошо, поэтому сегодня будем пить только за тебя. Давай, дорогой! – Отец потянулся и поцеловал Глеба. – За тебя!
Он выпил и хлопнул рюмкой по столу, обозначая её пустоту.
– Гусар прямо! – сказал Глеб и, следуя примеру отца, так же громко поставил пустую рюмку на стол.
И застолье покатилось – с веселым настроением, желанием общаться, говорить, слушать, выпивать и закусывать.
Глеб рассказывал об Африке, отец – о рыбалке, мать – о постоянно растущих ценах в магазинах, и всё это было так гармонично и так в удовольствие… Ужин, наполненный теплотой общения, двигался от салатов к горячему, плавно подходя к своему чайному завершению.
Водка и долгий день принесли усталость, поэтому когда от вафельного торта остались только крошки, все, дружно запихнув в холодильник остатки пиршества, отправились спать.
Глеб лёг тут же, на кухне. Мама разложила диван, постелила пахнущее свежестью бельё и, уходя, поставила на стол стакан с водой; она понимала: после водки всегда хочется пить.
Ночь выдалась беспокойная: он просыпался, пил воду, ворочался, снова пытаясь заснуть, прокручивал в голове одни и те же мысли и почему-то потел.
Утром, когда он проснулся, на краю дивана, сложив руки на коленях, сидела мама. Она внимательно и тревожно смотрела на него.
– Что-то случилось, мам? – Глеб потянулся и, отведя плечи назад, слегка прогнулся в спине. Тело было словно чужое и странно ныло в позвоночнике и суставах.
– Сыночек, ты спал очень беспокойно, – тихо ответила мама. – Кричал, стонал, вот смотрю – потный весь… Не заболел ли? – Она придвинулась поближе и положила ладонь на лоб сына. – Давай, я принесу тебе градусник?
Не дожидаясь ответа, она, подхватившись, быстро пошла в комнату. Было слышно, как открывались дверцы шкафов, шуршание выдавало не только поиски градусника, но и заблаговременный подбор лекарств.
– Мам, не надо таблеток… Ты же знаешь, не люблю я эту химию глотать. Давай лучше чайку крепкого с облепиховым сиропом пару чашек, а недомогание – это акклиматизация началась, так всегда бывает. Иди сюда, не копайся в своих аптечных закромах.
Она вернулась, протянула ему градусник и начала хлопотать над завтраком, но неприятное предчувствие стало заполнять её мысли, а холодок страха за сына тонкой струйкой побежал по нервам.
Глеб сидел на