вешним рано
Смуглянки большеглазые Мананы…
Он дед-то дед, да у него, у деда, на выданьи косой десяток девок. И каждая с приданым – будь здоров! Понятно, тузы с ними сходились, бывало, что и деток приживали, но – исподволь, тишком да вкрадши. Так всё и шло-катилось. Но на местах дашнаки-кунаки, бурчали на почтенного: «Ай, в рот тебе банан!». Аврору бы признать за молодостью силу, да отойти мирнёхонько в кусты. Могло бы порешиться по-другому…
ЛЮЦИФЕР (сурово). Хватит нести пургу насчёт дашнаков. Давайте ближе к антигосударственному сговору.
ИАКОВ (согласно кивая и тяжело вздохнув, Боди-Богу). Я, Ваша честь, издавна по Рутиновским болотам промышлял, давал уроки местным бизнесам. Меня пригрел ещё покойный император Павел. (Он бы и нынче, полностью сойдя с резьбы, отлично Рутинопой заправлял). При Николашке при втором я по Рутинии имел сеть кабаков. Ильич меня ценил, закон издал насчёт меня охранный. Иосиф, правда что, немножечко гонял, хоть я ему и помогал с науками, культурой и Гулагом. Но при Андропове и Горбачёве я снова всплыл. Я же всю жизнь был истинным рутинофилом. На радио, по телеку – Маркс твою Энгельс! – сколько одних лекций читано! Дискуссий и бесед не сосчитать. Я и Аврора к Ремарку прилучил, к «Скотному…» Оруэлла. Аврор меня в «Листах Литературных» читывал, где я хульные мысли под хитрым ником заявлял. За правду, за гулажью дерзость равнял меня с Исаичем и Галичем. Я был, считайте, диссидентом! Частенько мы толковали со Звездариным и с дочерьми его при включенном на полную катушку душе. И всякий раз, как избираться Жоресовичу – в Верховный там Совет или куда, – я за него руками и ногами агитировал и всем, что может подниматься!
ЛЮЦИФЕР. Гал! Гал! Довольно, чать! Рассказывай, как вы империю прикончили. Подробности гони!
БОДИ-БОГ (останавливая жестом Люцифера). Пусть излагает, не перебивай. (Иакову). Так как же оказался почтенный и заслуженный Аврор в охотничьем именье Беловежском?
Явление 6
ИАКОВ (потянув носом). Вопрос, как говорится, интересный… (Иаков наклоняет голову набок и задумывается.) Они Звездарина зазвали в Беловежье вроде как на охоту. Хватит, мол, заседать, качать идеи, айда проветримся… Короче, выкушал он с ними по первой, поикал (как выпьет, обязательно икает, горло наджабил в молодости, всё у него: «полундра!» да «ура!», ну а леченье, сами знаете, – первач свекольный). Выпил, значит, и объявляет, точно пахан какой: «Что-то мне дремлется, пойду помоюсь да сосну… Мотрите у меня, робята, казённую посуду не побейте!». Любил помыться дед! По молодости было некогда – то заграничные походы, то в Соловках отсидки… Короче, дёрнул старче гранчака и, уходя, в дверях оборотившись, так ещё сказанул: «Помру, что будете жевать? Друг друга? Всех вижу насквозь: вор на воре. Поедете с катушек, начнётся бордальеро, а там пойдут хлопушки. Народ замучаете, вот что обидно, мля! И звёзды с Кремля спустите. Пиндосы спустят их. А вы всем хором лестницу подёржите… Мои недоработки! Эх, годики, где прыть былая? Пора вам, дети,