не забудьте обо мне.
– Что это за речи? – возразил Ван. – Я признанный талант Срединных Равнин[41], и если случайно попал в такое смешное положение, то, как только это пройдет, я думаю отблагодарить вас хоть жизнью… Можно ли говорить о том только, чтобы не забыть вас?
Дева гнала лодку веслом с быстротой ветра, который гонит дождь. Глядь – они уже пристали к берегу. Дева захватила с кормы пучок лотосов, ею набранных, и повела за собой Вана. Через полверсты они вошли в деревню. Ван увидел красные ворота[42], раскрытые на юг, вошел и прошел за девой через несколько дверей. Дева побежала вперед, и вскоре из покоев вышел какой-то человек, лет за сорок, который сделал Вану приветствие и поднялся с ним на крыльцо. Тут он велел слуге принести шапку, халат, чулки и туфли и дать Вану переодеться.
Только что он стал спрашивать Вана, чей он и откуда, как тот сейчас же ответил:
– Я не обманываю вас: о моих талантах и моем имени можно слышать везде. Объятый Истиной Цуй, любя меня и относясь ко мне как к близкому, вызвал меня в небесные чертоги. Однако, определив сам, что для меня получить высокий пост и славу, как говорит Конфуций, не труднее, чем повернуть ладонь, я не пожелал устроиться в этом гнезде уединения.
Человек встал с места и сказал с полным почтением:
– Это место называется островом Блаженных Людей. Остров наш лежит вдали от человеческого мира. Я Вэнь-жо, ношу фамилию Хуань… Живу здесь все время в скромном захолустье; как счастлив я, что мне удалось повидать знаменитость!
С этими словами он принялся усердно ухаживать за Ваном и велел подать вина.
– У вашего покорного слуги, – сказал он между прочим и нисколько не подчеркивая, – есть две дочери. Старшую зовут Фан-юнь, Цветущее Облако. Ей шестнадцать лет, однако до сих пор ей не встречалось подходящей пары. Мне хотелось бы отдать ее человеку, как вы, высоких достоинств, и пусть она имеет счастье вам служить. Что вы на это скажете?
Ван решил, что это, конечно, та самая, которая рвала лотосы, вышел из-за стола и изъявил ему свою благодарность.
Хуань велел вызвать из села двух-трех лиц постарше и подостойнее, а затем, обернувшись, позвал дочь. Не прошло и нескольких минут, как ворвались густой струей необыкновенные духи, и более десятка красавиц вошли, ведя под руки Фан-юнь. Ее сияющая красота, ее светящее очарование напоминали лотос, освещенный утренним солнцем.
Она поклонилась гостю и села. Толпа красавиц разместилась, служа ей, тут же сбоку. Оказывается, та, что срывала лотосы, была также среди них. Когда вино обошло уже несколько раз, из покоев вышла девушка с нависшей челкой, которой было не более десяти-одиннадцати лет, но красота и изящество манер уже соединились со стройным сложением и привлекательностью. Она с улыбкой подошла и прильнула к локотку Фан-юнь, а осенние волны ее глаз так и двинулись потоками…
– Почему ты, девочка, не в своей комнате, – спросил Хуань, – за каким это делом ты сюда вышла? Это, – добавил он, обратясь теперь к гостю, – Луюнь, Зеленое Облако, моя