мы с Надей близки, мы такие вещи и не обсуждаем. Типа, «хуй». Типа, пусть идет как идет. Хотя обычно у нас на крайний случай было что-то вроде подстраховки.
– Подстраховки?
– Или кодового слова. Конверт, который полагается вскрыть just in case[6], такие вещи. Но не в этот раз. Тут она потеряла осторожность.
– А часто такое бывает? Подстраховки?
Юлия Берглунд сделала большой глоток и уставилась на Бергера.
– Вы действительно полицейский, – сказала она наконец.
– Страховой следователь, – вяло возразил Бергер. – Чем-то похоже.
Не прошло и минуты, а Бергер уже стоял на улице. Последнее, что сделала Юлия Берглунд, – вырвала у него из рук стакан, залпом выпила коктейль и распахнула перед Сэмом деревянную калитку.
Бергер стоял, рассматривая забор. Высокий, глухой стеной окружающий сад.
Какую информацию он извлек из встречи с Юлией? На первый взгляд, почти никакой. Но это только начало.
В воскресенье вечером Надя была дома, письмо отправили позавчера, во вторник, шестнадцатого августа. Значит, Надя исчезла в промежуток между вечером воскресенья и временем выемки писем во вторник, то есть второй половиной дня. Вероятнее всего, в понедельник.
Дальше: мужчина, новый знакомый, которого Надя скрывала даже от лучшей подруги, настолько близкой, что они друг друга «подстраховывали». Правда, не в этом случае.
Самогон. Беспокойство за безопасность.
Очень слабый, но все же различимый славянский акцент.
Надя и Юлия. Best friends forever.
Маленький украинский анклав здесь, в Акалладалене?
Бергер прошел дальше по прямой главной улице, нашел Надин дом, такая же деревянная стена вокруг участка, ручка калитки. Заперто.
Он повернул, зашагал обратно, вверх по улице. Подняв взгляд, осматривал фонарь за фонарем. На одном из фонарных столбов заметил что-то необычное. Подошел ближе.
Камера наблюдения, на самом верху. Правда, разбитая; над объективом подрагивает оставшийся осколок стекла. Бергер присел на корточки. Внизу, на тротуаре, битое стекло. Насколько пыльное? Не особенно. Разбито относительно недавно. Больше никаких следов.
Бергер поднялся, увидел на другой стороне улицы сухощавую старушку с пуделем. Перешел дорогу. Старушка посмотрела на него с нескрываемым ужасом.
– Простите, – сказал он, показывая фальшивое удостоверение. – Я из страховой компании. Вы часто здесь гуляете с собакой?
Дама остановилась, как и ее флегматичный старый пудель – одной ногой в могиле. Кивнула. Бергер попытался сразу же завязать разговор.
– Простите, что побеспокоил, – начал он. – Я совсем не хотел вас пугать. Просто если вы всегда гуляете с собакой по одному и тому же маршруту, вы, возможно, согласитесь помочь мне.
Вот так, напрямик. Теперь она выглядела менее удивленной. Но по-прежнему молчала.
– Тут ведь обычно припаркован белый фургон?
– Надин, – кивнув, произнесла дама пугающе хриплым голосом.
– Точно, – сказал Бергер. – Не будете ли так любезны припомнить, когда вы видели его в последний раз?
– Хватит