хода не пять с половиной тысяч морских миль, а как минимум втрое больше. При этом он мог держать скорость не десять, а примерно шестнадцать узлов.
– Ну, если так, Степан Осипович, то не думаете ли вы переоборудовать все наши броненосцы под эти новые моторы, раз уж они столь хороши? – пожал плечами Григорович, который еще год назад был надзирающим за постройкой во Франции эскадренного броненосца «Цесаревич» (прототипа «Бородинцев») а потом и его первым командиром.
Макаров окинул взглядом возвышающуюся над ними громаду тринклер-мотора и хмыкнул в бороду.
– Нет, Иван Константинович! – крикнул он в ухо Григоровичу. – При всей внешней соблазнительности мысль эта абсолютно бредовая. Для такой замены придется вскрывать палубу корабля в районе машинного и котельных отделений чуть не до самого киля, а потом собирать обратно. Проще построить совершенно новые корабли, чем пытаться сделать что-то со старыми. Паровые машины тройного расширения доживают на флотах последние годы, а на смену им идут моторы господина Тринклера и паровые турбины мистера Парсонса. А ведь еще во времена моей молодости подобные паровые машины считались верхом совершенства. Новый век стучится в наши двери, не спрашивая, хотим ли мы его к себе пускать.
Адмирал Григорович хотел было что-то сказать в ответ, но тут в пристройке к зданию испытательного цеха что-то пронзительно взвыло и засвистело. Обороты двигателя заметно выросли, а звук его работы с басовитого грохота перешел на пронзительный вой. Сотрясающая станину вибрация при этом даже несколько уменьшилась.
– Сто тридцать оборотов и почти восемь с половиной тысяч лошадиных сил мощности на форсированном режиме, – гордо заявил адмиралу Макарову снова появившийся в выгородке Тринклер.
– Вижу, Густав Васильевич, – ответил Макаров и повернулся к стоящему чуть поодаль стармеху «Ивана Бубнова» Васильченко, привлеченному к этому проекту в качестве консультанта. – А вы что скажете, Антон Иванович?
– Ну, что сказать, Степан Осипович… – пожал плечами тот, – с одной стороны, аппарат получился нереверсивным, на сто тонн тяжелее прототипа и на тысячу лошадиных сил слабее. А с другой стороны – Густав Васильевич, творчески употребив всю полученную информацию, совершил настоящее чудо, и его мотор работает, причем достаточно стабильно и безаварийно. Он воистину гений в своем деле, по сравнению с которым я – простой ремесленник, удел которого – всего лишь содержать свое заведование в полном порядке и знать в нем каждую гайку, шпильку или болт.
Услышав похвалу из уст стармеха «Ивана Бубнова», Густав Тринклер порозовел от удовольствия.
– Нет-нет, Степан Осипович, – возразил двадцатишестилетний изобретатель и главный конструктор, – все не совсем так. Антон Иванович неумеренно скромничает – на последнем этапе он оказал мне в работе неоценимую помощь. Кроме того, в полученном