девушка, прижавшись к Эдмунду и вытянувшись в струнку, чтобы ее слова попадали ему прямо в пылающее от смятения ухо. – In fraudem legis et honestatis3, если Вы допустите…
– К чему такие жертвы…
– Вы были расстроены, что я отказала Вам… и, признаться, я тоже. Очень расстроена.
Руки молодого человека дрогнули на талии Вивианы.
– Одумайтесь!
– Я не могу, ведь Вы удерживаете меня, – Эдмунд не дал девушке изобразить покорность обстоятельствам. Он отступил на шаг, пусть и не отпуская ее, но устанавливая некоторую дистанцию между ними. Он ждал, что мисс Тауэр действительно придет в себя, оттолкнет его и, прижав руки к пылающим щекам, выгонит вон, но она не двигалась с места, только алые губы подрагивали в нерешительной улыбке. Эдмунд боялся, что его мечта исполнится – он подозревал, что за столь откровенное счастье его постигнет жестокая расплата. Но и держать оборону дольше был не в силах.
– Я вижу только один путь, – молодой человек не мог оторвать взгляда от лифа Вивианы, ладонью еще ощущая тепло и мягкость того, чего недавно касался. – мы просто сделаем вид сейчас, будто мы могли бы быть уже женаты.
– Вы прелестны в своем смущении и нерешительности. В старину, в праздники солнцестояния и равноденствия любой мужчина мог увлечь девушку старше четырнадцати лет в лес, – едва слышно прошептала Вивиана. – я вспоминаю Ваши пламенные речи в беседке и не могу поверить, что передо мной тот же самый человек!
У обоих закололо руки от волнения.
– Мне хочется плакать от знания, что я сейчас растопчу эту красоту, – произнес Эдмунд глухим голосом, но Вивиана очевидно не разделяла его упаднических настроений в подобный момент. Она, покачав головой, строго приказала:
– Берите же то, что Вам предлагают, черт возьми!
Молодой человек смущенно засмеялся и поцеловал Вивиану, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
А потом все закрутилось в сумасшедшем вихре чувств и прикосновений. Тяжелые рыжие пряди водопадом рухнули вниз, разбрызгивая шпильки, пальцы Эдмунда пробежались по застежкам одежды девушки, легли ей на плечи и со сноровкой освободили леди от платья. Затем настал черед кружевного лифа… Эдмунд сперва находил в процессе раздевания возлюбленной некую игривую прелесть, но стоило девушке избавиться от корсета, как он позабыл от деликатности, обнял Вивиану так крепко, словно она была зачарованна сидами Дикой Охоты: едва отпустишь – потеряешь.
– Во время одной из наших прогулок, Вы рискнули обмолвиться, что хотели бы себе в мужья человека бесчестного…
– Да, – выдохнула Вивиана. – и Вы уверенно движетесь к этому определению. Только посмотрите – я ни разу не заметила, чтобы Вы ходили в церковь, теперь же собираетесь…
Но тут губы молодого человека прижались к теплой коже под ухом девушки, и Вивиана забыла, что хотела сказать.
Она так и осталась в нижней сорочке, как приличествует, словно они и впрямь уже были женаты, однако Эдмунд