у вас был предельно четкий снимок УЗИ… Это веское доказательство, которое упустила из виду ваша акушер-гинеколог. Ей следовало заблаговременно распознать болезнь ребенка, а не увидеть сломанные кости на позднем сроке. После этого она должна была предоставить вам эту информацию в ходе беременности, что могло бы повлиять на конечный результат.
У меня голова пошла кругом, а Шон выглядел растерянным.
– Подождите. Что это за иск?
Рамирес посмотрел на тебя:
– Неправомерное рождение.
– И что это, черт подери, значит?!
Адвокат бросил взгляд на Марин Гейтс, которая прокашлялась и пояснила:
– Иск о неправомерном рождении дает родителям право подать в суд на возмещение ущерба, вызванного рождением ребенка с тяжелыми формами инвалидности и уходом за ним. Это означает, что, скажи вам врач заранее о дефектах ребенка, у вас появился бы выбор, продолжать беременность или нет.
Я вспомнила, как несколько недель назад сорвалась на Пайпер: «Тебе обязательно быть всегда такой идеальной?»
А что, если один раз – с тобой – она все же не была идеальной?
Я была прикована к креслу, как и ты. Не могла пошевелиться или вздохнуть. Вместо меня заговорил Шон.
– Хотите сказать, что моя дочь не должна была родиться? – обвинительным тоном сказал он. – Что она ошибка? Я не собираюсь слушать этот бред!
Я взглянула на тебя: ты сняла наушники и впитывала каждое слово.
Когда твой отец встал, то же сделал и Роберт Рамирес:
– Сержант О’Киф, знаю, как ужасно это звучит. Но термин «неправомерное рождение» – юридический. Мы вовсе не хотим, чтобы ваш ребенок не рождался, она прекрасна! Мы просто считаем, что, когда врач не выполняет требования стандартного ухода за пациентом, кто-то должен понести за это ответственность. – Рамирес шагнул вперед. – Это медицинская халатность. Подумайте о времени и всех деньгах, которые ушли на заботу о Уиллоу и которые вы потратите в будущем. Почему за чужую ошибку должны расплачиваться вы?
Шон навис над адвокатом, и на мгновение я даже подумала, что он сметет Рамиреса со своего пути. Но вместо этого муж ткнул ему пальцем в грудь.
– Я люблю свою дочь, – грозно сказал Шон. – Я люблю ее.
Он поднял тебя на руки, дернув за наушники так, что перевернулся DVD-проигрыватель и на кожаный диван опрокинулся сок.
– Ах! – воскликнула я и полезла в сумку за салфеткой, чтобы вытереть лужицу.
Эта роскошная кремовая кожа будет испорчена!
– Все в порядке, миссис О’Киф, – буркнула Марин, опустившись на колени рядом со мной. – Не переживайте.
– Папочка, мультик еще не закончился, – сказала ты.
– Закончился. – Шон забрал у тебя наушники и бросил их на пол. – Шарлотта, идем скорее отсюда.
Пока я вытирала сок, муж вылетел в коридор, словно поток лавы. Я поняла, что оба юриста внимательно смотрят на меня.
– Шарлотта! – прогремел из приемной голос Шона.
– Э-э-э… спасибо.