курение Инохос ничего не говорила.
Зато про его миссию сказала очень даже много всего. Она ровным голосом посоветовала ему взять паузу до тех пор, пока он не станет эмоционально устойчивее и будет морально готов к тому, что может узнать в процессе расследования. Он ответил, что зашел уже слишком далеко, чтобы останавливаться. Тогда она сказала нечто такое, что он обдумывал всю дорогу домой, и даже теперь эта мысль нет-нет да и всплывала у него в голове.
– Я очень советую вам хорошенечко подумать, действительно ли вы этого хотите, – сказала она. – Не исключено, что вы подсознательно шли к этому всю свою жизнь. И возможно, это та причина, по которой вы стали тем, кто вы есть. Полицейским, расследующим убийства. Раскрыв убийство своей матери, вы можете обнаружить, что у вас нет больше внутренней потребности быть полицейским. Это может лишить вас того, что все эти годы двигало вас вперед, лишить вас вашей миссии. Вы должны быть готовы к этому, в противном случае вам лучше отступиться.
Пожалуй, Инохос была права. Босх понимал, что всю жизнь жил с этим. То, что случилось с его матерью, в некоторой степени определило все, что он делал после этого. И это всегда присутствовало в его сознании, в самом потаенном его уголке. Обещание найти убийцу. Обещание отомстить. Он никогда не произносил этого вслух и даже никогда не думал сколько-нибудь отчетливо. Потому что, будь это так, это уже было бы планирование, а у него никогда ничего такого на повестке не стояло. И тем не менее у него было ощущение, что то, что он делает, было неизбежно, как будто было много лет назад намечено чьей-то незримой рукой.
Он отвлекся от Инохос и сосредоточился на воспоминании. Он находился под водой с раскрытыми глазами и смотрел наверх, откуда сквозь толщу воды пробивался свет. А потом этот свет вдруг заслонил расплывчатый силуэт, точно темный ангел, парящий в вышине. Босх оттолкнулся от дна и поплыл наверх, навстречу этому ангелу.
Он протянул руку к бутылке и прикончил пиво одним глотком. А потом попытался снова сосредоточиться на лежавших на столе вырезках.
Поначалу он был удивлен тем, сколько оказалось заметок, в которых фигурировал Арно Конклин до своего воцарения на должности окружного прокурора. Однако, начав их проглядывать, он быстро понял, что в большинстве своем это были будничные репортажи о судебных заседаниях, на которых Конклин выступал в роли государственного обвинителя. И тем не менее это помогло Босху составить себе некоторое представление об этом человеке сквозь призму дел, с которыми он работал, и его стиле как обвинителя. Было совершенно ясно, что его звезда как в прокуратуре, так и в глазах общества взошла благодаря череде нескольких весьма громких дел.
Заметки были сложены в хронологическом порядке, и сначала Босх прочитал о выигранном в 1953 году деле против женщины, которая отравила обоих родителей, а их тела хранила в чемоданах в гараже до тех пор, пока через месяц соседи не начали жаловаться на невыносимый запах. Этому процессу «Таймс» посвятила аж несколько статей, в которых Конклина обильно цитировали. В одной из них он был описан как «бравый заместитель