можно, – ответил Корбал Брош.
Поднявшись, он направился в сторону носа, пройдя под тусклым прямоугольником все еще открытого люка. Его рука в кольчужной перчатке сжимала зловеще блестевший топор в форме полумесяца, с короткой рукояткой, который, казалось, источал маслянистую жижу.
– Этим ты мне не повредишь.
– Да, больно не будет. Но я и не собираюсь причинять тебе боль, – усмехнулся Корбал Брош. – Я порублю тебя на куски. Без боли. Просто на мелкие кусочки. Мне нужны кое-какие твои части.
– Ты отважен, смертный. Нам воистину следует испытать друг друга… но не сейчас.
Корбал Брош остановился, поняв, что демон исчез. Разочарованно сунув рукоятку топора за пояс, он принюхался, пробуя темноту на вкус, и прислушался к журчанию и бульканью воды снаружи. Наконец он почесал зад, повернулся и начал подниматься по трапу.
До верха он так и не добрался. С другой стороны, в его намерения это и не входило.
Когда снизу послышались крики и на средней палубе «Солнечного локона» начался хаос, Эмансипор Риз присел перед дверью каюты, уставившись на вопящую толпу матросов, которые метались по палубе, вырывая друг другу волосы, кусаясь и царапаясь. Некоторые падали за борт. Из трюма донеслись новые несмолкающие вопли.
– Только не снова это, – пробормотал он.
Так порой закручивается вокруг себя мир, подобно лобковым волосам на ветру, когда сидишь со спущенными штанами и холод пробирает в обычно потаенных, будто обратная сторона луны, местах. Снова и снова жизнь срывается с узды, и повторяются одни и те же сцены, жуткие и сверхъестественные, – да что там, он почти ожидал услышать хруст дерева от удара о камни и лед, ржание тонущих под палубой лошадей, увидеть спотыкающиеся фигуры с искаженными, перемазанными кровью лицами. И завывающий ветер, будто швыряющий в тебя сгустки тьмы со всех сторон, посреди безумной, полной смерти и разрушений ночи…
Но это, уверял он себя, было давно. На другом корабле. В другой жизни.
А сейчас… что ж, будь что будет.
Крепче сжав громадный меч Бошелена, Эмансипор Риз выпрямился и поднялся по трапу на палубу.
– Слушайте меня, матросы! – взревел он, высоко подняв оружие. – Слушайте все! Призываю вас к порядку, будьте вы прокляты!
Громоподобный рев, каковой в подобной ситуации неизбежно исторгся бы из глоток офицеров, вполне мог достичь того крошечного сгустка разума величиной с орех, что имелся в мозгах большинства матросов, и, если будет на то благословение Госпожи, а Маэль затаит дыхание, заставить этих придурков подчиниться, восстановив порядок и способность здраво рассуждать…
– Это же Манси Неудачник! Это он во всем виноват! Хватай его!
«Вот дерьмо…»
Густ Хабб, все еще пребывавший в расстроенных чувствах из-за утраты ушей, высунул изуродованную голову из люка и, выпучив глаза, уставился на разъяренную толпу, которая атаковала того самого слугу, носившего столь подходящее ему прозвище Неудачник. А он сжимал в руках гигантских размеров меч, которым опасно размахивал, пытаясь сдержать натиск злобно рычащих матросов. Кто-то