прошло минут сорок.
Неожиданно дверь пионерской распахнулась и на пороге появилась Маша, растрепавшаяся, с серым лицом и испуганными глазами.
– Настя, – закричала она мне, – Настя, скорее, Люсю змея укусила.
Я вскочила и опрокинула на плакат баночку красной гуаши. Гуашь растеклась по белой бумаге полыхающим пятном, и оно прыгало кровавым туманом перед моими глазами всё время, пока мы бежали, пролезали через дыру в заборе, обжигая ноги крапивой, росшей вокруг лагеря, и затем спешили по мягкому мху мимо молодых сосенок на привычную поляну.
Время остановилось для меня. Окружающее отодвинулось на большое расстояние, и казалось мне, что всё происходящее сон, ясный отчетливый, но сон.
Сознание включилось, только когда я увидела бледное, как полотно лицо Люси, которую вела под руку Лена. Люся смотрела напряженно, губа была закушена, и слезы катились из глаз, а лицо Лены, тоже плачущей, было искажено страхом.
– Больно, – прошептала Люся, и мешком повисла на моей руке.
Я схватила ее на руки, она была невероятно тяжелой.
– Настя, ты же ее не донесешь, давай мы поможем, – хором закричали девочки, но я мчалась, задыхаясь к воротам лагеря, и наш сторож Степа, увидев меня выбегающую из леса, выскочил навстречу, подхватил Надю и донес до медпункта.
Медсестра Ира пила чай с шоколадкой, и губы у нее были измазаны шоколадом, и я смотрела на эти шоколадные губы и думала: … Как будто ничего не случилось…
С того момента, как я увидела бледную Люся, такие вещи, как чай, шоколад, еда и вся обычная жизнь утонули, исчезли, в мире оставалась лишь змея, укусившая Люся, и сама Люся со своей болью, бледным лицом и устремленным внутрь себя испуганным, обреченным взглядом.
Увидев нас, и услышав, что случилась, Ира уставилась на меня в страхе и сомнении.
– Немедленно надо везти ее в больницу, Настя, у меня нет противоядия.
Лагерь расположен в лесу, в котором встречаются змеи, а в медпункте не было противоядия.
Ира уложила Люсю на диван и уколола ей супрастин и обезболивающее.
– Всё же супрастин снизит реакцию на яд, – сказала она.
Степа уже крутил диск, пытался вызвать скорую.
Новость облетела лагерь мгновенно, пришел начальник лагеря.
Скорая была на вызове, и решено было везти Люсю на рафике, принадлежащем лагерю, а скорая выедет навстречу.
Ире не на кого было оставить медпункт, и с Люсей поехала я. Она была в сознании, сидела рядом со мной.
Дорога первые километры была проселочной, трясло страшно, и при одной встряске Люся навалилась на меня и не выпрямилась. Я поняла, что она потеряла сознание.
Со скорой встретились на дороге, и мы втроем – я, медсестра и шофер – перенесли Люсю в скорую и уложили на носилки.
Мы ехали невыносимо долго, и распухшая Люсина нога всё падала в проход с носилок.
Родителей у Люси не было, она была из детдома,