же, – продолжал Оскар, – я был в полном восторге. Мне так все понравилось, что я даже не накажу тебя.
Прошло не меньше минуты, прежде чем до меня дошел смысл сказанного.
– Наказать? Меня?
– Именно.
– Я…
– Я не люблю, когда пытаются меня обмануть.
Он включил магнитофон.
Голос Шенки: «Не вздумай целиться в голову. Будешь стрелять в область сердца. Это понятно?»
Следом моя реплика: «Кажется, да. Но пули настоящие».
И снова Шенки: «Разумеется. Все будет учтено».
– Ну как? – поинтересовался Оскар.
– Паршивая запись. Шумы и все такое.
– Конечно. Не с лазерного же диска переписывали.
– Откуда это?
– Заплатил кому надо.
Машина затормозила у тротуара, рядом с яркой витриной. Два манекена в огненно-рыжих париках демонстрировали плащи новой коллекции.
– И что теперь? – тихо спросил я.
– Ничего. У тебя остался час и пятнадцать минут. Плюс к этому один патрон. Все условия остаются в силе. Ты еще вполне можешь успеть.
– Все сначала. Опять.
– Ты сам виноват.
– Знаю.
Я вылез под дождь. Холодные капли текли по лицу. Придерживая правой рукой искалеченную левую, шагнул в сторону ярких огней. Потом вернулся к машине.
– Как я узнаю, что заложники освобождены?
– Читай завтрашние газеты, – посоветовал Оскар.
Включился левый поворотник, и машина плавно влилась в поток себе подобных.
Тут до меня дошло, что я продолжаю держать в руке револьвер. Поторопился спрятать его под куртку.
Семьдесят минут и последний патрон. Кажется, из подобной ситуации выход только один – застрелиться самому. На обдумывание ситуации ушло несколько драгоценных минут.
То, что я придумал, мне сильно не понравилось.
Время истекало. Осталось каких-то паршивых полчаса. Я едва-едва укладывался в срок, при условии… при условии, что я вообще смогу это сделать.
По счастью, господин Шенки был уже дома. Открыл дверь, мельком взглянул мне за спину, сказал: «Проходи». Он не успел переодеться. Только снял пиджак, оставшись в той же белой рубашке, залитой чем-то красным.
– Это кровь? – спросил я.
– Да. Синтетическая.
Пол в комнате был устлан пушистым ковром чайного цвета. Не повезет сегодня этому ковру.
– Что-нибудь не так? – спросил Шенки.
– Все не так. Оскар знал, что в «Белой розе» не более чем комедия. У него запись того телефонного разговора.
– И что он сказал?
– Сказал, что у меня мало времени, чтобы исправить ситуацию.
– Есть какие-нибудь идеи?
Я покачал головой.
– Никаких.
Потом достал револьвер и взвел курок.
– Кроме этой.
Шенки равнодушно взглянул на меня.
– Кто-нибудь услышит выстрел, – сухо заметил он.
– Надеюсь, – ответил я и нажал курок.
***
Болела голова – тягучая, бессмысленная