говорит, избавить мир от своей вредной персоны. Хорош психотерапевт, а? В промежутке между двумя посетителями он меня спросил, не стыдно ли мне работать на субъекта, пользующегося слабостями людей, чтобы вытряхивать из них денежки.
Рене улыбается.
– Он трезво мыслит. По крайней мере, ему не чужды угрызения совести.
– Разуй глаза! Стоит пройти приступу гебефрении, как он мигом превращается в тирана. Иногда я даже его боюсь.
Опал встает и бредет в кухню, чтобы достать из холодильника все необходимое для сэндвича: колбасу, помидоры, сыр, корнишоны. Рене присоединяется к ней, достает тарелки, стаканы, приборы, делает сэндвич себе.
– Я реалистка, – говорит Опал. – Такая работа, не заставляющая сильно напрягаться и хорошо оплачиваемая, – большая редкость. Меня вот что беспокоит: открываю как-нибудь утром дверь его кабинета – а он висит под потолком на галстуке. Довел до конца свое «зачемство».
Рене не успевает ее успокоить: в дверь баржи звонят. Он идет открывать. На пороге стоит мужчина в сером пальто и в круглой шляпе.
– Прошу прощения за опоздание, – с ходу произносит он. – Только сейчас смог вырваться.
– Мы никого не ждем. Вы кто?
– Я судебный исполнитель, – уверенно отвечает нежданный гость. – Моя задача – произвести оценку этой баржи и переписать ваше имущество. Хотел бы также узнать, имеется ли здесь мебель, которую можно выставить на продажу. Но сначала вопрос: у вас здесь напряжение 220 вольт или 12, как обычно бывает на плавсредствах?
Прежде чем Рене догадывается выставить его за дверь, судебный исполнитель просачивается в квартиру при плавучем театре. Выхватив из сумки планшет, он делает фотографии. На глазах у пораженных Рене и Опал он так же фотографирует баржу снаружи и, вежливо попрощавшись, уходит довольный.
Несколько минут Опал и Рене стоят как громом пораженные, потом молча ужинают, готовятся ко сну и ложатся.
В постели Рене пододвигается к Опал и гладит ее волосы. Но она опять отвергает его ласки.
– Подожди, – спокойно говорит она. – Не сегодня.
Она отворачивается и засыпает. Рене смотрит на электрические часы, на них 23:23 – время его ежевечерних погружений в прошлые жизни.
Мучаясь от приступа ностальгии, он уходит в туалет, запирается там и садится по-турецки на крышку унитаза, прямо под плакатом: «ТОЛЬКО ЗДЕСЬ ИСТИННЫЙ ПОКОЙ».
Он набирает в легкие побольше воздуху, как фридайвер перед нырянием, закрывает глаза, медленно дышит.
Рене мысленно спускается по винтовой лестнице, ведущей к двери его подсознания. Вставляет ключ в большой железный замок. Открывает дверь. Переступает через порог.
Вот он и в коридоре своих прошлых жизней.
У него ощущение, что он попал в старую гостиницу, где когда-то проводил отпуск.
Стены в коридоре белые, двери красные, на них позолоченные номера.
Так, теперь формулирую желание.
Хочу в ту мою прошлую жизнь, где найдется мудрец, который подскажет, как не допустить, чтобы