тот же номер, и подъезды в нём чётные (правда, откуда-то затесался среди них девятый, но пятого нет как нет). И только потом, если сохранить душевное равновесие и проявить некоторое упорство, то за аркой во внутреннем дворе удастся найти искомое.
Кто и зачем отмочил такую шутку? Может, виной всему старик Хоттабыч, поселившийся здесь по авторскому произволу Лазаря Лагина, ныне забытого писателя, а когда-то знаменитого жильца этого дома? Как утверждали Стругацкие, джинны специализируются на том, чтобы разрушать города и строить дворцы, а также исполнять заковыристые желания.
Фото 2014 г.
Думается, что архитектору Нирензее помощь джинна могла бы пригодиться при выполнении заказа здешних домовладельцев, семейства Волоцких. Так получилось, что этот доходный дом строился поэтапно, точнее даже – по частям: новые подъезды архитектор достраивал по мере того, как Волоцкие понемножку прикупали соседние участки. Поэтому фасад здания особым изяществом не поражает (что поделать, легко ли строить дом, не представляя, где именно будет его очередной подъезд!..), и вообще под № 11/13 здесь возведено целых три строения, причём планировки квартир во всех подъездах разные.
Однако по нынешним временам такая эксклюзивность объекта недвижимости лишь добавляет ему ценности. Поэтому здесь в разное время жили или сейчас проживают люди состоятельные и известные, в числе которых, например, Татьяна Догилева и Михаил Мишин, а также Наталья Бонк – автор учебника английского языка, памятного всем, кто учил его в институте.
Те же самые старожилы, от которых я это узнал, рассказывали, что в 20-х годах в одной из квартир дома существовал карточный притон, который (пока его не прикрыла доблестная милиция) посещали Есенин и Маяковский. Кстати, если уж о Маяковском зашла речь именно сейчас, имеет смысл завернуть в Мамоновский переулок.
9. Мамоновский переулок
Здесь с XVIII века располагалась усадьба Дмитриевых-Мамоновых, что и дало название переулку. Члены семейства занимали видное положение при дворе и в среде русской аристократии. Василий Афанасьевич Дмитриев-Мамонов дослужился до адмирала, сын его Матвей – до тайного советника и сенатора, внук Александр стал фаворитом Екатерины II, а правнук Матвей оставил в нашей истории след самый я ркий, хотя и неоднозначный.
Унаследовавший от отца пожалованный Екатериной графский титул и одно из крупнейших состояний того времени, Матвей Александрович был волен располагать собой как заблагорассудится. Он сочинял стихи, изучал историю пугачёвщины, вступил в масонскую ложу и уже в семнадцать лет был возведён в степень «великого мастера». Официальная карьера тоже складывалась всем на зависть: в восемнадцать лет Дмитриев-Мамонов пожалован в камер-юнкеры (что соответствовало в те времена чину V класса – статскому советнику или премьер-майору гвардии). В двадцать он уже обер-прокурор Московского департамента Сената.
Но тут грянула «гроза 12-го года» и разом всё изменила.
В порыве патриотических