и увядающий – замерли над главным входом, символизируя три периода жизни. На тёмной стене замка подобная аллегория могла бы смотреться мрачновато, но сияние золотистых кусочков смальты создало такой жизнерадостный фон, что символ читается иначе: такова природа, её вечный круговорот. Видимо, это и хотел сказать Франц Осипович: «Мой дом – моя крепость», жить в которой он собирался долго и счастливо, прежде чем родное гнездо унаследуют дети.
Дача И.В. Морозова в Петровском парке (1895, не сохранилась). Фото из журнала «Зодчий», 1901 г.
Облик здания абсолютно нетипичен для Москвы. У него нет главного фасада – фасадом является каждая из сторон особняка, не похожая на остальные. Массивные стены из тёмного, как бы сильно обожжённого кирпича с элементами кладки из белого известняка; окна, кажущиеся узкими в сравнении с большим окном главного зала; мощная шестигранная башня с главным входом и вторая, увенчанная острым коническим шатром… Практически все эти черты относятся к романскому стилю, господствовавшему в X–XII веках в Западной Европе и слегка затронувшему некоторые страны Восточной Европы, но только не Русь с её традиционным деревянным зодчеством.
Почему здание получилось именно таким, объяснить можно, если знать, что в последней четверти XIX века в моде был историзм, проявлявшийся в различных вариантах – от русско-византийского стиля до завезённой из Британии неоготики.
Попробовать себя в этих направлениях Шехтель уже успел и, всегда пребывая в поиске чего-то нового, обратил внимание на работы американского архитектора Генри Гобсона Ричардсона, возрождавшего неороманский стиль, Romanesque revival. Построенные американцем общественные здания унаследовали лаконичную монументальность и рациональность композиции от средневековых монастырей и замков.
Особняк Н.В. Кузнецовой на Мещанской улице (1894–1896, перестроен в конце 1960-х гг.) Фото из сборника «Архитектурные мотивы», 1899 г.
Планировка замка в целом проста: ближе к центру располагается главная башня (донжон), а вокруг неё группируются остальные строения, обычно представляющие собой простые геометрические формы – кубы, призмы, цилиндры. Если взять данный принцип за основу, получится, что дом можно проектировать «изнутри наружу»: скомпоновать внутренние объемы в соответствии с функциональным назначением каждого из них, а потом для получившейся конструкции создать фасады.
Шехтель так и поступил, в 1896 году предугадав те изменения, которые произойдут в архитектуре уже совсем скоро, в период модерна. Кованая решётка ограды, мозаика над входной дверью – тоже приметы стиля, ярчайшим представителем которого в России предстояло стать Францу Осиповичу Шехтелю.
Честная бедность
Он лежит на спине, на дощатом своём топчане, и во сне, закрывая глаза, всё равно продолжает глядеть в небеса, потому что не может не строить своих фантастических