перекрикивает аплодисменты командарм.
– Смирно! – кричит эскадронный и вытягивается в струнку перед Будённым.
– Вольно, бойцы, вольно… – Семён Михайлович слезает с коня, передавая поводья красноармейцу. Войдя в круг, жмёт руку разгорячённому плясуну: – Фамилия?
Костя радостно рапортует:
– Татарников, первый эскадрон.
Подают новенькое кавалерийское седло. На кожаной боковине нацарапан и прошит дратвой автограф командира Первой конной армии.
– Пляши и воюй дальше, – напутствует командарм. – Мне доложили, твой родной хутор недалеко. Можешь навестить, догонишь своих на марше.
…Части белой армии с большими потерями отступали к Крыму. Рядом с одной из санитарных повозок разорвался снаряд. Брезентовый тент разнесло в клочья. Возница еле сдержал взбесившихся лошадей и замертво свалился с облучка. Над раненой беременной женщиной с красным крестом на нарукавной повязке склонилась другая медсестра.
Перекрывая разрывы снарядов, она истерично закричала:
– Поручик, ваша жена рожает! Нужно остановиться: она ранена.
Офицер спрыгивает с коня, подбегает к повозке. Всё лицо жены залито кровью. Сквозь кровавую пену она успевает еле слышно произнести:
– Спасай ребё… – И умолкла. Навсегда.
– Нужно кесарево сечение, можем хотя бы ребёнка спасти, – говорит сестра и начинает искать сумку с инструментами, но её далеко отбросило взрывной волной. Ни скальпеля, ни бинтов, ни ваты – ничего нет.
– Чем резать? – медичка растерянно разводит руками.
Поручик решительно выхватывает штык-нож, подаёт девушке.
– Йоду бы немного или хотя бы водки – для дезинфекции, – по профессиональной медицинской привычке соблюдая антисептику, умоляюще просит медсестра.
– Ты в своём уме?! Какой йод – она мертва! Режь! – яростно рычит офицер.
– Нет, нет! Не могу, руки дрожат – зацеплю ребёночка.
Поручик берёт нож у рыдающей девушки:
– Откуда начинать?
– Чуть ниже пупка.
Стиснув зубы, чтобы не потерять сознание, муж осторожно разрезает живот супруги. Дальше берётся за дело пришедшая в себя медичка: верёвочками от нарукавной повязки убитой матери перевязывает пуповину, командует поручику снять нательную рубаху, заворачивает младенца.
Бой к тому времени утих. Новоиспечённая «акушерка» виновато прячет глаза:
– Вы уж на меня не сердитесь, что я сама не смогла сначала.
Возле разбитой повозки останавливается группа всадников. Одеты кто во что горазд, только передний в лохматой огромной папахе и кавалерийской бурке.
– Привет от батьки Махно, поручик, – всадник спешился. – Изрядно он вас потрепал. Ты, наверное, думал, вас красные долбят, ан нет – батька постарался. Ему что белые, что красные – все одним миром мазаны.
Кивает одному из махновцев, тот вплотную приближается к медсестре и втаскивает её в седло. Она кричит, сопротивляется. Поручик