над нею из мягкой полутьмы сумерек в эркере, рядом с которым она сидела, такая же прекрасная и почти такая же неподвижная, она молитвенно сложила перед собой руки, явно нечувствительная ни к звуку, ни к движению, ни к прикосновению, – безмолвное олицетворение отчаяния перед лицом неумолимого рока.
Впечатленный этой картиной, я стоял, положив руку на гардину, не зная, то ли войти, то ли удалиться, как вдруг безмятежная фигура содрогнулась, застывшие руки разъединились, неподвижные глаза ожили, она вскочила и, издав удовлетворенный возглас, двинулась в мою сторону.
– Мисс Ливенворт! – воскликнул я, вздрогнув от звука собственного голоса.
Она остановилась и прижала ладони к лицу, как будто мир и все, что она забыла, ринулось на нее после того, как было произнесено это имя.
– Что случилось? – спросил я.
Ее руки тяжело упали.
– Вы не знаете? Они… Они начинают говорить, что я… – Мисс Элеонора не договорила, сжала горло. – Читайте! – Она указала на газету, лежавшую на полу у того места, где она сидела.
Я поднял газету, кажется, это была «Ивнинг телеграм», и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, о чем говорила мисс Элеонора. Я увидел заголовок, набранный крупными кричащими буквами:
Я был готов к этому, скажете вы, предвидел, что до этого дойдет; и все же невольно содрогнулся. Выронив газету, я стоял перед мисс Элеонорой, страстно желая и в то же время боясь посмотреть ей в лицо.
– Что это означает? – часто дыша, произнесла она. – Что это означает? Мир сошел с ума?
Остановившиеся глаза впились в меня, словно она была не в силах охватить разумом всего ужаса подобной несправедливости.
Я покачал головой. Мне было нечего ответить.
– Обвинять меня, – прошептала мисс Элеонора. – Меня. Меня! – Она ударила себя в грудь сжатой рукой. – Ту, которая боготворила саму землю, на которую ступала его нога. Ту, которая сама встала бы между ним и пулей, если бы только знала, какая опасность ему грозит. О! – воскликнула она. – Это не клевета! Это кинжал в мое сердце!
Я был подавлен ее горем, но решил не проявлять сострадания, пока не получу окончательных доказательств ее невиновности, поэтому, немного помолчав, произнес:
– Похоже, для вас это стало большой неожиданностью, мисс Ливенворт. Вы не понимали, к чему приведет ваша упорная скрытность в отношении некоторых вопросов? Вы настолько плохо знаете человеческую природу, что могли вообразить, будто, находясь в подобном положении, можете хранить молчание насчет преступления, не вызвав неприятия толпы, не говоря уже о подозрениях полиции?
– Но… но…
Я помахал рукой.
– Когда вы не позволили коронеру искать у вас подозрительные бумаги, когда… – Я заставил себя договорить: –