тогда побредём.
То были последние годы тех сказочных времён, ныне уже забытых, когда Сибирь ещё не оккупировали полчища колорадского жука, и мы, не ведая своего счастья, только лишь выпалывали сорную траву и подгребали к кустам землю, а не обирали с листьев это мерзкое творение американской природы.
На огороде Черемшановых окучивали картошку Володя и Вера Волковы. У них какое-то генетическое заболевание, но они не брат с сестрой, а муж с женой – нашли как-то друг друга. Надежда Васильевна уже несколько лет нанимала их сажать, полоть, окучивать и копать картошку, впрочем, на другие работы тоже. За работу кормила их и давала какого-нибудь ненужного прошлогоднего сала – они и рады. Слава богу, отец её этого не видит – он умер в начале перестройки.
– Пётр Петрович! – крикнула мне Вера. – Вчера Славка приезжал. Привёз три булки хлеба, яблок и бананов, а ещё две майки для Володи.
Славка её брат и мой одноклассник. Она сообщает мне о каждом его приезде, для неё это праздник.
– Молодец, Славка, не забывает вас, – крикнула в ответ жена.
– Пётр Петрович, продолжила Вера, – ты с пятьдесят шестого года, наш Славка тоже с пятьдесят шестого, и Надежда Васильевна с пятьдесят шестого. Вы в одном классе учились. У Надежды Васильевны дочь Светка, у тебя с Анной Марковной две дочки, они в Городе учатся, у Славки два сына, уже взрослые. А я с сорок седьмого года. Но нам с Володей детей иметь нельзя – мы инвалиды.
Вера помнила всё. Если услышит, когда у кого день рождения – запомнит железно и, встретив в соответствующий день именинника, обязательно поздравит.
Дальше работали молча.
– Что ты так долго у Черемшановых делал? – спросила жена, когда мы первый раз остановились попить водички.
– Разговорился с одним мужичком. А потом с ним вместе драпали от одного важного господина.
– Это как?
– Мы на крылечке сидели. А тут приехал к «электросенсу» (мне понравилось название, данное Павлу Ивановичу Лыковым) господин со своей подругой. У господина интеллект ноль – из поколения «то что», но презренья к окружающим – без меры. Двинулся он на нас, как на пустое место – затопчет. Так, ты бы видела, как я от него порскнул. Слава богу, в пояс не поклонился. Вот это-то откуда? Сробел перед новым хозяином, как солдат Иван Шадрин2 перед генералом. Напрасно Чехов время терял, учил меня выдавливать раба. Или как там у Шолохова в «Поднятой целине»: «Народ-то гордость свою из сундуков вынул». Но как быстро обратно спрятал!
– А Крутояров что приезжал? – спросила жена.
– Надьку свою привёз. Надежду Акимовну. Что-то у неё… не того. Что именно не говорит, но видно, что оба ужасно боятся.
– Помню, как она справляла с нас план по атеистическому воспитанию. А сейчас каждое воскресенье в церковь ездит.
– Так поедешь, коль смерть в лицо смотрит. Как-то мы себя поведём? Сумеем ли спокойно и радостно пойти ей навстречу?3
Домой с огорода мы вернулись перед обедом, когда жара стала невыносимой. Чебаки