Александр Александрович Телегин

Невразумительные годы


Скачать книгу

невеста, звать Настей. Она тоже из Степного совхоза, учится в сельхозинституте на бухгалтера. Оканчивает в будущем году, тогда и хотят свадьбу сыграть. Сама Кирьякова работает в администрации райцентра главным бухгалтером и каждый день ездит в Озёрск из Степного совхоза на рейсовом автобусе.

      – Это далеко? – спросил Павел Иванович.

      – Четыре километра.

      – Известно, кто отец Алексея?

      – Нет, я спрашивала Лёвчика, говорит, что Серёжка так и не узнал. Скрытная эта Кирьякова. Но один его одноклассник вспомнил, что вроде отчество у Алексея – Григорьевич. Но это неточно.

      – Ещё что есть?

      – Алексей мотоциклами увлекается. Она сама не ест не пьёт, годами в одном и том же ходит, но купила ему на окончание института очень дорогой японский мотоцикл. Марка «Ямаха». Стоит пока у неё в гараже.

      – Кирьякову как звать?

      – Ольга Олеговна.

      – Добре, я запомнил.

      3. Два предсказания

      На другое утро Иван Иванович Чебак снова снарядил в дорогу свой «москвич». Но путь его не в поле на сенокос, а в Озёрск на рынок. Два раза в неделю он торгует там сметаной, маслом и творогом. У него есть постоянные клиенты, которые берут его продукты за милую душу, и это неудивительно: всё у него без химии: масло жёлтого цвета от одуванчиков, творог без крахмала, а ложка в сметане стоит по команде «смирно».

      В городе у Чебаков живёт дочь, которая, не стесняясь, говорит всем, что её отец дурак:

      – Он с мамкой всю жизнь работает, и всю жизнь ложит деньги на книжку. И всегда они у него там сгорают. На советской книжке было сорок тысяч. Я его сколько просила: «Папка, дай мне на кооператив!» Не дал. Теперь от них осталось сорок рублей. В прошлом году перед дефолтом попросила на машину – опять не дал. Опять всё сгорело. Но дурака ничто не учит! И сейчас то же самое: ложит и ложит. Накопит немного – несёт на книжку. Деньги никому не доверяет – сам ходит в магазин. Мамка у него просит: «Купи мне пряников». Отвечает: «Обойдёшься, они дорогие». Всё у него под замками, даже дровяной сарай, как будто кому нужны его паршивые дрова. Уезжает на сенокос – запирает птичник, чтобы соседи кур не своровали. Ну не дурак ли?!».

      Фыркнул «москвич» – уехал Иван Иванович менять творог и масло на новую сумму для книжки. А я, свободный, как птица божия, пошёл посмотреть, кто к Терёшкину на приём приехал.

      Едва я уселся на скамейку перед оградой, подкатила знакомая светлая «Волга» начальника районного управления сельского хозяйства Крутоярова. Но сегодня из машины вместе с больной его женой Надеждой Акимовной вышла ещё одна женщина. И только она появилась, мир стал другим – ярким, разноцветным. Есть же такие женщины, которым не надо беспокоиться о смысле жизни, он определён самим их рождением: у каждого, кто их встретит, заиграют в душе оркестры, и скажет он себе: не затем ли я родился, чтобы увидеть её?

      Вся она была яркая, будто светилась: улыбкой, лучистыми глазами, волосами тёмной меди, в которых запуталось и играло горячее солнце. Они были свёрнуты в высокий узел на затылке, а по вискам, щекам, по лбу вились искрящимися