неловкость, начинает расспрашивать Клаву, как да с кем она добиралась с поезда, не заблудилась ли.
– Хорошо дошли. Ребят наших много было. Да разве ж мы, молодые-красивые, можем заблудиться? -скороговоркой, шутливо отвечала Клава.
Неблизкий от станции до дома путь по холоду, ночью мне казался сплошным удовольствием.
– Про войну там ничего не слыхать? – напоследок
спрашивала мама.
В военных делах Клава не сильна, отвечает неуверенно, но тем не менее утром, встав пораньше, начинает подавать мне команды:
– Мужичок с ноготок, в одну шеренгу становись! Займемся зарядкой.
В ФЗО с них строго спрашивали за военную,
физическую подготовку.
– Вставай, вставай. Ты же будущий воин-боец, – стыдит, убеждает Клава.
– Поучи, поучи его, соню, – улыбается мама.
Ей и жалко меня поднимать, и довольна она тем, как Клава воспитывает меньшого.
А меня и не надо уговаривать. Полежать, конечно, хочется. Но, кто бы другой просил, я бы еще подумал, а тут Клава! Время с ней зря не пропадет. Она и научить хорошему может, и заступиться. Клава мне и за сестру, и за старшего брата. Раз Витька Цыган хотел меня летом в пруду «курнуть», Клава так ему треснула по затылку, что он сразу от меня отстал.
Пока готовился завтрак, Клава успевала и пол подмести, и окна протереть от пыли, и становилась наша изба светлее и просторнее, будто вынесли из нее кровать или печку. Желая Клаве помочь, я мотался за ней следом, как овечий хвост. Легко было с сестрой, одно немного огорчало, что она станет просматривать мои тетради, интересоваться оценками. Я как мог отвлекал её, уводил от школьной сумки подальше.
– Теперь посмотрим, как наши пионеры-школьники учатся, – произносила Клава, расстёгивая сумку, и поглядывала на маму, будто приглашала её к совместной проверке моих оценок.
– Всё бы ничего, в арифметике слаб, – и сожалеет, и заступается мама. – То ли не дается она ему, то ли учителя виноваты.
Неловко перед Клавой. Пока она листала мои тетради, я молча стоял рядом.
– К нашему бы прорабу тебя, Митя, на выучку. Тот все подсчёты в уме делает.
Вспомнила она рассказ прораба, как дьячок делил сорок на восемь:
– В сорока четыре десятка, – рассуждал дьячок. -Десяток на восемь делится по одному. Значит, берем по четыре. Четырежды восемь тридцать два. Вычитаем тридцать два из сорока и делим остаток на восемь – по одному. В результате получилось сорок один. Засомневался дьячок. Решил деление проверить умножением: сорок один помножил на восемь. Четырежды восемь тридцать два да восемью один восемь. Сложил эти две цифры и получил сорок!
– Ну, дьячок! Силен в арифметике! – хохотал я.
Улыбалась и мама, понявшая ошибку дьячка в делении:
– Учись, да не будь вот таким грамотеем.
День с Клавой пролетал незаметно. Ночью, часам к одиннадцати, Клава должна идти к поезду и, чтобы