говоря языком эзопа вина проклятого не люблю пью только хорошую русскую водку и тебе дураку советую как другу»
Анетта
Частенько бывало, что полковник Петропáвловский спешно собирался, бросая неоконченные дела в «железном» гарнизоне близ Железного Рога. Волнение полковника не было похоже на суету. Сперва он деловито шуршал бумагами, затем хлопал папкою о стол, приговаривая «Вот ччёрт, вот ччёрт!». Затем ворочался на стуле всею грузною своею комплекцией, сурово приговаривая что-то вроде: «Они ничего там без меня сами не могут, ччёрт!». Кто были эти «они», и почему без господина полковника они «ничего не могут» оставалось только догадываться. Но данная мизансцена всегда внушала благоговение, и сразу было видно: полковник человек куда как занятой и очень повсюду нужный.
Затем Елпидифóр резко вставал со стула, отчего стул жалобно поскрипывал, сгребал бумаги со стола в кучу, придавливал своей тяжёлой папкою, и целеустремлённо выходил вон, никому не докладывая и не отчитываясь, когда его ожидать, и что, собственно говоря, происходит.
Половник садился за руль, шумно вдыхал носом морской таманский воздух и заводил мотор – только его и видели.
Затем, где-то в отдалённом гарнизоне он внезапно появлялся, и почти без слов, брал железной хваткой какого-нибудь бойкого унтера или зауряд-прапорщика, насильно сажал его в автомобиль, ничего не объясняя, а лишь поглядывая сурово, и увозил в неизвестном направлении…
Возвращались похищенные обратно зáполночь, или же на рассвете следующего дня, какие-то потрёпаные, с нехорошим страхом в очах. Никому ничего не рассказывали, а сразу заваливались спать, стараясь казаться пьянее, чем они были на самом деле. А те, которым водка и развязывала потом языки, рассказывали уж и вовсе неправдоподобные байки, будто стоило им с полковником отъехать от гарнизона в безлюдное место, как сам полковник исчезал, а на его месте появлялась особа, которую «пострадавшие» именовали с суеверным шёпотом Анеттой, и оглядывались при этом по сторонам. Анеттой она представлялась им.
Шёпотом же рассказывали они, как заглушив мотор, и достав невесть откуда разом четыре бутылки вина и кованый штопор, полковник отлучался из поля зрения, и почти сразу же откуда ни возьмись возникала некая Рýбенсовская русалка, пышногрудая одалиска, божественная дама с ароматными распущенными волосами, источающая негу и страсть.
Полуобнажённая, Она появлялась то из-за камня в чём-то кисейном, то из-за старой стены в венке из виноградной лозы, то выходила прямо из пены морской на закате, наводя на мысли об Афродите. Иногда полковник успевал опустошить с пассажиром бутылочку, прежде чем исчезнуть. А уж потом появлялась Она, томно и с придыханием произнося:
– Ах, как мало нынче осталось настоящих мужчин! – начинала Она томным бархатным голосом, покачивая бёдрами, – храбрых, неистовых, способных на безрассудные поступки, тех, кого не устрашúт пламя всепоглощающей страсти! И хаос бездны порока! – говорила Она закусывая губы и закатывая глаза, – давайте же выпьем,