на стуле. Комната плыла перед ним. В жарко натопленном помещении его разморило, вдобавок сказалось напряжение последних дней, да и коньяк уже делал своё дело.
Будто сквозь сон, сквозь табачный дым долетали до него слова Сударя, превратившегося в тёмное пятно с горящими углями вместо глаз: «Только избранным… дорогой…людям высшей касты…немного честолюбия…благородный напиток».
– А теперь давайте сюда чертежи. И гость отдаёт хозяину секретные штабные документы ватной рукой, после чего проваливается в дремоту.
Алиса
На веранде полумрак, дивная смесь манящих запахов и шелестов. От кипарисов веет свежестью. Цикады, светлячки, звёзды. Ночь тиха и желанна.
– Что же это?– спрашивает инженер-поручик хриплым шёпотом. Миниатюрная дама с обнажёнными белыми плечами кривит пурпурные губы:
– Будто не знаете! А ещё туда же – руки распускать! Корсет! Там шнуровочка, видите?
– Корсет… – мечтательно произносит поручик с ловкими пальцами пианиста, – а это что же?
Дама томно закатывает глаза и начинает учащённо дышать, её грудь при этом освобождается из плена:
– Ах, что же? Да неужели Вам не совестно спрашивать такое?… Это чулки французские…Тссс! Осторожно, не порвите!.. И откуда в Вас столько задору?
– А это что же, несравненная Алиса?
Дама, как сказочная змея выворачивается из объятий поручика, её рука тянется к тяжёлому стеклянному кубку вина:
– Что же Вы не выпьете со мной лёгкого винца, Станислав? Ведь это не что-нибудь, а настоящий Инкерман!
– О да, Алиса, охотно! Такие вина подобает разливать из амфор…
Дама ловко уворачивается от поцелуя, и белой рукой протягивает поручику второй кубок:
– Хочу, чтоб нам прислуживал робкий послушный и миловидный юноша почти без одежды, пусть он молчит и подливает нам вина!
– Отчего же юноша? Пусть это будут две девицы-близняшки с каштановыми волосами, лебяжьими шеями и торчащими винными сосками! А мы будем возлежать и предаваться неге, восхваляя Диониса! И ножки непременно должны быть стройны!
– Ножки?… – задумчиво повторяет Алиса, выставляя напоказ белую ноженьку. – Не знаю, кто этот Ваш Денис, поручик, почти наверняка какой-нибудь грубиян из кавалерии, они там все грубияны… А Вы вот ничего…Ну идите же сюда… Давайте выпьем на брудершафт! И к чёрту Ваших девиц с лебяжьими сосками!
– К чёрту вино! Я так давно мечтаю ухватить Вас за белоснежные ягодицы, Алиса!
– Ах, поручик, замолчите… Сделайте, всё, что хотите немедленно!
Из перлюстрированных писем черногорской княжны Марины
«…если бы он только не был католик, этот молодой человек – ах, я не знаю, чтобы и вышло тогда! Всегда галантен, учтив, в хорошем костюме, в обществе держался легко, мог красноречивой и меткою шуткой нанести укол любому «медведю в погонах», при этом не вызвав гнева, а только ответный хохот. Начитан, остроумен, знал на память множество стихов. Кроме русского немного понимал и говорил по-немецки, немного по-чешски, затем, разумеется, по-польски,