в чем сельские дети были ее верными помощниками. До чувств людей, которых записали в кулаки за трудолюбие и попытки сопротивления государственному грабежу выращенного ими хлеба, до их родительских переживаний за судьбу собственных детей, превращавшихся в Павликов Морозовых, никому из активистов дела не было.
Материнский подвиг
Картина, которая разворачивалась в жизни родного села и ближней округи в те годы, не могла не тревожить глубоко верующего человека, каким была Пелагея Максимовна Байбородина. Видя гонения на веру, развращение безбожием детей и молодежи, она сознавала, насколько ей как матери трудно будет сохранить в Православии собственных детей, насколько нелегко или даже невозможно будет оградить их от влияния атеистической пропаганды сельских учителей и комсомольских активистов. Поэтому и смерть своего первенца она стала воспринимать как действие благого Промысла Божия, забравшего младенца в пору его чистоты и невинности, прежде чем обрушится на его душу царствующий повсюду грех.
Душа Пелагеи Максимовны принимает на себя совершенно исключительный материнский подвиг, подобный подвигу Авраама, готовившегося принести в жертву Богу единственного и любимого сына-наследника Исаака. Молодая мать начинает молиться за своих детей: «Господи! Если дети мои не будут делать то, что Тебе угодно, если отступят от веры, будут разрушать храмы – лучше забери их сейчас, пока они маленькие и не совершили против Тебя никакого греха! Ведь какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16, 26)». Такая молитва для матери-христианки была подлинным бескровным мученичеством, требовавшим от нее полного самоотвержения в главном и самом святом предназначении женщины – материнстве. Она требовала мужества и глубокой веры первых христиан.
Шубинка. Могилы родственников Батюшки: его бабушки Анны Самойловой-Шеньгиной и его братьев и сестер, младенцев Михаила, Дмитрия, Марии, Елизаветы, Елизаветы и Зинаиды
Господь принял подвиг материнского самоотречения Пелагеи. Раньше или позже других ее дети один за другим переселялись на кладбищенский погост и обретали покой рядом с их старшим братом Михаилом, не успев, как и он, выйти из младенческого возраста. Родившийся в 1920 году следом за Михаилом Димитрий скончался в 1925 году в возрасте пяти лет. Его младшая сестра Мария родилась в 1921 году. Она росла девочкой очень живой и сообразительной, и те, кто ее видел, говорили о ней, что она «далеко пойдет». Но, видимо, это «далеко» лежало совсем не в той стороне, о которой молилась Пелагея, и девочка скончалась в 1924 году. Следом за ней упокоились под могильным крестом сестры-погодки Елизавета, прожившая от роду всего четыре месяца, и другая Елизавета, названная в честь умершей сестры, но тоже прожившая всего год и три месяца. Последней в возрасте двух с половиной лет завершила ряд одинаковых кладбищенских крестов младшенькая Зинаида, родившаяся в 1929-м и скончавшаяся в 1932 году.
Из