душа Пелагеи Максимовны глубоко прониклась духом Евангелия, возросла в христианских добродетелях. На этом пути ее укрепляли и «Божьи люди», продолжавшие оставаться на Русской земле, несмотря на все гонения и притеснения Православной веры.
Одним из таких «Божьих людей» был блаженный странник Алексей Струнинский, появившийся в тех краях в двадцатые годы. Он нигде не имел постоянного пристанища, но переходил из дома одних благочестивых людей в дом других, предлагавших ему ночлег. В заплечном мешке у него лежала только духовная литература, и он читал ее вслух хозяевам дома, в котором останавливался. Так он повсюду старался просвещать и укреплять народ, убеждая всех не верить революционной и атеистической идеологии новой власти, но твердо держаться Православия. Именно от него Пелагея Максимовна впервые услышала о Троице-Сергиевой Лавре, Сергиевом Посаде и о Струнине, с которыми впоследствии оказалась связана их с Николаем жизнь.
Помимо странника Алексея в селах оставались и другие «Божьи люди» – блаженные старцы и старицы, имена которых, к сожалению, не дошли до нас. Они продолжали поддерживать веру среди своих земляков, являясь для них духовными руководителями и молитвенниками. По словам Батюшки, Пелагея Максимовна имела к этим старцам и старицам такую веру, что ничего важного не делала без их совета и благословения. Послушание духовным руководителям она старалась сохранять всю свою жизнь, воспитывая в том же христианском духе и своего сына.
Эти прозорливые старцы и старицы еще в те далекие годы, когда повсюду закрывали храмы и монастыри, предсказали Пелагее Максимовне, что на ее родине со временем восстановят храм и откроется монастырь, в котором будут жить девицы. Веря их слову, Пелагея всю жизнь собирала для будущей обители все необходимое: облачения, плащаницы, иконы. Впоследствии, уже после ее смерти, все это действительно было передано в Михаило-Архангельский монастырь, открытый в селе Шубинка с благословения ее сына, архимандрита Наума.
Благочестивая жизнь Пелагеи еще в дни молодости успела принести заметные для других людей плоды. Несмотря на все тяжелейшие скорби, она всегда оставалась мирной и даже радостной. Ее подруга тех лет Мария, в крещении Манефа, рассказывала, что Пелагея для всех была утешительницей, всех поддерживала и укрепляла, хоть сама и перенесла такие скорби, оставшись одной с маленьким сыном на руках. Также и младшая сестра Пелагеи Мария Максимовна вспоминала о своей старшей сестре, что она всегда была очень жизнерадостной и потому все к ней, самой многоскорбной, приходили за утешением. И она всех поддерживала, будучи очень сильной и мужественной. Да еще и угощала, поскольку была гостеприимной, за что все в селе ее очень любили.
Но, несмотря на эту любовь к ней благочестивых односельчан, наступил день, когда Пелагее Максимовне пришлось оставить родную Мало-Ирменку и уехать вместе с сыном в дальние края. Так для них наступили долгие годы скитаний, годы нового испытания – подвига странничества.
Глава 3. Годы скитаний