стянул рубаху и бросил на кровати к вящему удовольствию котёнка, тут же в ней зарывшегося. Я скрестил руки и напряг грудные мышцы.
– Красивый, красивый, – засмеялась Василиса и, чмокнув меня в щёку, поднялась с кровати. – Переодевайся. Пойду, папе помогу. А то он без меня может не справиться.
Я расплылся в улыбке. Интересно, с чем этот великий учёный может не справиться? А девушка обернулась на пороге комнаты и произнесла:
– Лучше смокинг.
Я остался в одиночестве.
20
Я, разумеется, поступил по-своему. В конце концов, царевич я, или нет? Жаль, зеркала в комнате не оказалось. А то бы я точно потратил минут пять-десять на самолюбование.
– Ну, как? – на всякий случай спросил я ослика, когда облачился в подарок Ахти.
– Были бы пальцы, показал бы, – оскалился Ницше.
– Который? – я приподнял бровь и пристально поглядел на своего скакуна.
– А есть разница? – удивился ослик.
Я только усмехнулся. Не хватало ещё тратить силы на лекцию о жестах. И времени жалко, и Ницше она не пригодится.
Я уже собирался покинуть комнату, когда вспомнил про шприц с зельем. Задумался, куда его запихать. Кое-как втиснул под рукав.
Ослик выскочил первым и замер на Радужном мосту, который мерцал сразу за порогом.
– Иван, дорогуша, – услышал я голос Зинаиды Сигурдовны Хеймдаль, – поторопись. Там уже все собрались. Ждут только тебя.
– Тогда полетели, – пожал я плечами и тоже занял место на мосту.
– И побыстрее! – вставил Ницше.
И мы понеслись. У меня даже кишки к спине прилипли. К счастью, уложились мы в два десятка секунд. Нас с осликом просто-таки внесло в тёмное помещение, в котором я узнал давешнюю таверну с головой хряка на вывеске.
– О! Иван! – оглушил меня радостный возглас Тора. Громовержец встал и-за длинного дубового стола и подошёл ко мне. – Проходи. Садись рядом со мной. А осла своего можешь рядом поставить. Валькирии для него целый мешок моркови притащили.
– Йа-йа! – то ли по-немецки, то ли попросту на ослином воскликнул Ницше.
Пока мы шли к месту посадки, я заметил тестя и супругу, устроившихся по одну сторону от сидевшего во главе стола Одина. Василиса была восхитительна, но я её сегодня уже видел в новом наряде. Бронислав Матвеевич, как и планировал, надел белый смокинг с красным галстуком бабочкой. Ага, вот с этим предметом ни один гениальный учёный не справится. Я даже в собственных силах не был уверен.
Аркадий Петрович с Антуаном Пустопорожним расположились напротив. Что характерно, оба были в белых костюмах. Правда, поэт от галстука отказался совсем, а блогер намотал на шею какую-то фиолетовую тряпочку, что смотрелось, на мой взгляд, несколько нелепо. Короче, наша команда, кроме нас с Василисой, выглядела стаей белых ворон.
Супруга, правда, при виде моего наряда тут же закатила глаза. На что я ей ответил широкой улыбкой. Имею право одеваться во что захочу. Царевич я, или кто?
Тор