да перестаньте, синьор Паоло! – с досадой воскликнул Бернар. – Говорю вам, что сеточки стоят очень плохо и что их нужно передвинуть. Дайте мне сачки, я поставлю их как следует.
– Ну, пожалуйста, синьор Бернардо, – сдался итальянец.
Он передал мальчику рукоятку сачка, сетка которого уже зацепилась за корень, торчавший из берега. Бернар взял сетку и перенес ее вместе с двумя другими в маленькую заводь, в которой шевелилось несколько раков.
Пока мальчик устанавливал сеточки, Паоло стоял подле него не двигаясь и молча, он был немножко смущен, немножко недоволен, но не решался этого показать. Франсуа и Христина заметили, что он обижен, и подошли к нему.
– Дорогой синьор Паоло, – тихонько сказал ему маленький Франсуа. – Хотите, возьмем четыре оставшихся сачка и поставим их подле камня, близ которого вы хотели поместить все сетки? Я уверен, что там есть-таки раки.
– Вы думать так, синьор эчелентиссимо[13]? – с веселой улыбкой сказал Паоло.
– Да, да, конечно, Франсуа прав, милый синьор Паоло, – сказала Христина, – пойдемте с нами.
Итальянец весело улыбнулся и тотчас же схватил забытые сачки, привел их в порядок, ловко опустил в воду и стал терпеливо ждать раков. Вскоре действительно множество их показалось из-под берега. Бернар поднял свой сачок и с торжествующим видом закричал:
– Я поймал трех.
Паоло поднял свои сеточки и громким голосом ответил:
– Я поймать восемнадцать, и превосходных!
– Восемнадцать? Возле этого большого камня? Да этого не может быть!
Бернар и Габриель вместе подбежали к сачкам итальянца, стали считать добычу, в сеточке действительно оказалось восемнадцать очень крупных раков.
В сеточке действительно оказалось восемнадцать очень крупных раков.
– Правда, – сказала Габриель, – синьор Паоло был прав.
– А Бернар не прав, – заметила Христина, обращаясь к своей двоюродной сестре и отводя ее в сторону. – Бернар обидел бедного синьора Паоло, такого доброго, кроткого и любезного.
– Все это правда, но он смешной, – улыбнулась Габриель.
– Что за беда, раз он добр?
– Так-то так, но быть смешным или безобразным все-таки очень неприятно и досадно.
– Скажи, Габриель, разве ты не любишь нашего милого Франсуа?
– Конечно, люблю, только, говоря откровенно, я не хотела бы быть такой, как он.
– А я считаю его до того хорошим, что люблю в сто раз больше, чем Мориса и Адольфа де Сибран, этих красивых мальчиков.
– Ну, я не скажу этого. Конечно, Франсуа очень добр, но мне стыдно за него при посторонних, – призналась Габриель.
– Я никогда не буду стыдиться Франсуа, – с жаром сказала Христина, – мне хотелось бы быть его сестрой, чтобы никогда не расставаться с ним и всегда бывать там, где бывает он.
– О, мне бы не хотелось иметь горбатого брата…
– А я была бы счастлива, если бы у меня был такой добрый, хороший брат.
– Синьорина Христина хорошо говорить, хорошо поступать