агрессия, – подсказала психолог Маша.
– Она с мужчинами лучше ладит, чем с женщинами. Она и к Антохе, который ее встречал, тут же привязалась, – вспомнила Фридочка.
– Ну, замечательно! – обрадовалась психолог Маша. – Она способна привязываться к взрослым мужским фигурам. Это же здорово – способность к привязанности! Почему ты это не используешь, Тенгиз, во благо Зои? Ты же можешь ей подарить такой замечательный опыт прочной связи вдали от дома!
Мне трудно было понять, зачем Тенгиз позволяет психологу Маше на себя наезжать, но он больше не проявлял никаких признаков сопротивления.
– После бесед с ней у меня такой осадок остается, будто меня заплевали. Очень много энергии отбирает. Чтобы до нее достучаться, приходится наизнанку выворачиваться…
Когда Тенгиз это произнес, я сама почувствовала, будто меня заплевали. С ног до головы. А потом размазали.
– Да, я понимаю, как это тяжело, – с сочувствием проговорила психолог Маша. – Вероятно, она с тобой общается через твое бессознательное, вместо того чтобы говорить прямо, что ей нужно и чего она хочет. Это очень затратно, особенно для такого чуткого человека, как ты. Но ведь это говорит о том, что, несмотря на свои шизоидные линии, Зоя не отказалась от надежды на близкие отношения. И для нее это прекрасный шанс! Как ей повезло, что ты ее воспитатель! Ты можешь временно заменить ей отца. Я не сомневаюсь, что ты прекрасный отец.
Моему возмущению не было предела. Я вовсе не собиралась оплевывать Тенгиза, выворачивать его наизнанку или общаться с его бессознательным. Я понятия не имела, о каких таких линиях говорила психолог Маша, но их название мне не понравилось – отозвалось словами Арта о том, что я шиза. Мне стало мерзко. Я снова ощутила тошноту, к которой прибавилось головокружение, и уже опять готова была воспарить к потолку, но тут ощутила, что воздух в кабинете, которого я не видела, раскалился добела.
Мне не следовало подслушивать. Мы не должны знать, что на самом деле думают о нас наши родители. Иногда намного лучше представлять, что они не думают о нас вообще.
– Машенька, – осторожно заметила Фридочка, – разве наше время не подошло к концу?
– В нашем распоряжении еще три минуты, – как ни в чем не бывало ответила психолог Маша. – На чем мы остановились? Да, мы говорили об отцовских фигурах.
– Я опоздаю на автобус, – еле слышно пробормотала Милена. – Они редко ходят. Мне нужно идти.
– Стоп, – снова насторожилась психолог Маша. – Погодите. Что я такого сказала? Что сейчас произошло?
Все молчали, как в гробу. Я не видела их лиц, но можно было почувствовать, как присутствующие спрятали глаза.
– Ей что, никто не рассказал? – спросил Тенгиз глухим голосом. – Не верю.
– Что вы мне не рассказали? – Голос психолога Маши вдруг стал очень встревоженным. – Что это за слон появился в кабинете?
Все опять умолкли.
– Нет ничего хуже непроговоренной темы, – лекторским тоном произнесла Маша. – Можно