дорожку в топкой трясине фраз, подыскивая надежные кочки-слова.
– Но посуди сама, куда бы я ни пошёл, ты за мной. Нельзя же так.
– Почему нельзя? – с детской непосредственностью спросила Тоня.
– Ты что – издеваешься? Все уже смеются.
– Что с того? Они не понимают: над любовью нельзя смеяться.
Разговор зашёл в тупик. Егор с досадой понял, что они говорят на разных языках. Тоня словно жила в только ей ведомом архаическом мире и не хотела понимать элементарных вещей.
На танцплощадке уже началась дискотека. Тишину летнего вечера, напоённую стрекотом цикад и кваканьем древесных лягушек, разрушили звуки электрогитары. Это подсказало Егору последний аргумент.
– У нас с тобой ничего не получится. У меня есть девушка.
– А мне ничего от тебя не надо. Разве что тебя видеть, – сказала Тоня и тихо добавила: – Она тебе тоже не пара. В ней ума больше, чем души.
Зажатый в тиски ревности двух девчонок, на этот раз Егор вступился за Людку.
– Если вы с ней не сошлись характерами, это ещё не значит, что она плохая.
– Не плохая. И не хорошая. В ней всякого хватает. Вот её так и ломает. Её Господь испытывает.
– В каком смысле?
– Красота – это большое испытание. Искушений много. А любить она не умеет.
– Это ты так считаешь, а она думает иначе, – возразил Егор.
– А ты?
Вопрос попал в точку. Несмотря на то что Людка без обиняков заявила, что он ей нравится, на роль Джульетты она отнюдь не подходила. Впрочем, может быть, в наше время Джульетты вообще перевелись? В любом случае Егор не собирался обсуждать их отношения, поэтому слукавил:
– Я тоже.
Разговор явно затянулся и сворачивал не в то русло. Нужно было закругляться. К счастью, у пояса зазвонил мобильник, выдав пассаж из фуги Баха. Егор поднёс трубку к уху. Раздался недовольный голос Людки:
– Ну ты куда там пропал? Долго тебя ещё ждать?
– Я сейчас.
Он нажал кнопку отбоя и сказал:
– Мне надо идти.
Тоня кивнула.
– Ты не обиделась?
Девчонка помотала головой, видимо, исчерпав сегодняшний запас слов.
– Пока, – сказал он, поднялся со скамейки, отошёл на несколько шагов, но вдруг споткнулся и чуть не упал. Какая-то мощная сила тянула его назад. Он повернулся. Вдруг невидимые путы ослабли.
Тоня упала перед ним на колени и торопливо запричитала:
– Прости. Прости. Я виновата. Я грешница. Прости.
Тоню сжигали страх и стыд. Вера в то, что нельзя силком подчинять людей своей воле, глубоко пустила в ней корни, и теперь она раскаивалась в своём грехе. Она так сильно хотела удержать Егора, что инстинкт на мгновение взял верх над разумом.
Егор постарался высвободиться из пут её рук.
– Перестань. Ты что? Встань.
Но она будто не слышала и цеплялась за него, как утопающий за последний плот. Наконец он поднял её на ноги. Девочка продолжала конвульсивно вздрагивать от рыданий. Худая и ссутулившаяся, она походила