теперь держат форму.
– А пальцев на руках?
– У большинства – по четыре. Но у Симки уже пять.
Храпнёв погладил Дарью по волосам.
– Бедная, ещё три года ты будешь учить их самостоятельно ими пользоваться.
– И научу! Рисунки видел?
– Рисовали под присмотром учителей?
– Да.
– Дашка, – сказал Храпнёв, – ты посмотри трезво. Они – дети, пока мы рядом. Они глотают первые слоги и коверкают слова, но склоняют и произносят их правильно, с правильными окончаниями, в правильном контексте. Понимаешь? Это не они, это мы за них говорим. Вернее, они каким-то образом выуживают это из нас. Может, несознательно воспринимают. Ты же не думаешь, что у них сам по себе за это время сформировался речевой аппарат – язык, связки, прочее?
Женщина помолчала.
– Я знаю, Лёш, – сказала она наконец. – Но они учатся.
– Чему?
– Быть людьми.
– А им хочется быть людьми? – спросил Храпнёв. – Люди, вообще-то, страшные существа. Импульсивные, нелогичные, непредсказуемые.
– Лёш, чего ты добиваешься? – спросила Дарья.
– Не знаю.
– Ты думаешь, что они опасны?
– Как всякое не пойми что.
Дарья, потянувшись, поцеловала его в шею.
– Так получилось, Лёш, – сказала она ему, как ребёнку. – Будущая колония погибла, даже не начавшись. Весь биоматериал, зародыши, биолаборатория… Мы хотели заселить этот мир людьми, но увы. Так бывает.
– И тут – это.
– Да, это, местная жизнь, которая неожиданно пошла с нами на своеобразный контакт.
– Что они вообще из себя представляют, ты видела?
– Нет.
– И я нет.
– Возможно, этой жизни хочется быть ребёнком.
– Да здравствует инфантилизм! Знаешь байку, которую страшный и ужасный Барабанов сейчас возводит в ранг религии?
Дарья качнула головой.
– Слушай, – Храпнёв приобнял её покрепче. – Тоже сказка в своём роде. Оказывается, всё началось с Вальковского. Женька так скучал по своей оставленной на Земле дочери, что вместо того, чтобы редактировать карту магнитных полей, излучал в окружающее пространство грусть, уныние и, собственно, образ пятилетней Вики.
– Ты серьёзно?
– Ни слова от себя!
– И тогда появилась Вика.
– Да, как реализация желания. Потом Вики, Анюты, Андрейки пошли просто косяком. Нас с Роговым, например, каждый день встречает девочка Лисс.
– Чья?
– В смысле, моя или Санина? Наверное, ничья. Просто образовалась, отрастила рыжие короткие волосы и ходит, выпрашивает леденцы.
– Почему Лисс?
Храпнёв пожал плечом.
– Как-то само придумалось. Ей подходит.
– Может, привезёшь её к нам?
– Привезу, если она захочет.
– Знаешь, – сказала Дарья, – я так и не могу понять, почему Женька покончил с собой. Почему не оставил никакой записки?
– А если причиной его смерти