смеётся собеседник.
Ненавижу, когда «тыкают» без разрешения, но сейчас сердиться не получается. Мешает странная мысль: «Может, мы знакомы?»
Заходим в кабину, молча жму «четвёрку».
– Одолжишь перфоратор? – доносится сбоку. – У меня есть чай.
Странный парень, странный разговор. Чувствую себя Алисой, встретившей Шляпника.
– Для чая нужен перфоратор?
– Чай для тебя, – опять улыбается настырный тип. – Арендная плата за щедрость.
Лифт дёргается, останавливается, не давая возможности подумать над ответом. Оборачиваюсь на выходе:
– Откуда ты знаешь, что у меня есть перфоратор?
– А у тебя его нет?
Скажи: «Нет», – бьётся в голове.
– Есть.
Щелкаю замком на входной двери, лезу под шкаф в прихожей. Незнакомец ждёт у порога.
– Вот, – протягиваю тяжёлую коробку.
– Спасибо, – парень перехватывает ручку и отступает, пропуская вперёд. – Идём?
– Куда? – запинаюсь у входа.
– Пить чай.
Стас скажет, что я наивная дура, что нельзя доверять первым встречным! Стас – зануда! А ещё он всегда прав: я лентяйка, я много пью, я разбила его любимую чашку… Вечером опять поругаемся. Так пусть для этого хотя бы будет повод.
Оставляю пакет с продуктами в прихожей, запираю дверь и иду за Шляпником к лифту. Поднимаемся на девятый. Квартира незнакомца встречает дверью с разорванным кожзамом и белёсыми проплешинами синтепона.
– Здесь, кажется, жила старушка, – пытаюсь припомнить соседей по подъезду.
За дверью почти пусто, пахнет краской. В единственной комнате под свисающей с потолка лампочкой скучает стремянка. На лоджии – накрытый оранжевым пледом гамак.
Кухня выглядит не так аскетично: плита, холодильник, стол с двумя стульями, электрический чайник.
– Что будешь: вафли или смородиновое варенье? – спрашивает Шляпник, выдвигая для меня стул.
Вопрос застаёт врасплох. Горка вафель лежит на подносе, напоминающем палитру, а варенье зачем-то налито в баночку из-под акриловой краски.
Люблю смородиновое варенье, но сейчас теряюсь:
– Просто чай.
Чай не пакетированный – свежезаваренный.
Дую на кружку, собираясь с мыслями:
– Я, кстати, Лида. А ты?
– Ноябрь, – отвечает собеседник, намазывая вафлю вареньем.
Хороший бред заразителен.
– Где же остальные братья-месяцы?
Молчание и хруст вафли. Попробуем по-другому:
– Прости, но ты мне не нравишься! – подкрепляю решительность глотком чая. – Ты мрачный, холодный и дождливый. Лучше будь Июлем или Январём.
– Согласен. Но выбирать тебе, – и указывает взглядом в окно.
Смеюсь:
– Я что, могу назвать любой месяц, и на улице сразу пойдёт снег или зацветут подснежники?
– Конечно. Только перестань прятаться.
Почему-то