песен. Потом ещё спросил, сколько мне лет, поблагодарил и ушел.
Это было мое первое памятное знакомство с директором школы и просто человеком. Ни мы ему, ни он нам до этого, знакомы не были. Забегая вперед- добавлю, что в начале следующего, сорок седьмого года, по нашей улице, ходили представители украинской школы, переписывали детей, кому, к началу учебного года исполнится семь лет и кто придет в этом году в первый класс.
Вся юго-западная часть Слободзеи, включая нашу и соседние, с обеих сторон, улицы, были «приписаны» к украинской школе, поэтому при том, подворном обходе, в эту школу, был записан и я. Григорий Маркович, снова пришел к нам домой, уже, как директор школы и просто сказал маме – не надо вашего сына отдавать в нашу школу. Он хорошо говорит и уже читает по-русски, в отличие от других ребят с вашей улицы. Да и потом, школа у нас – пока четырехклассная, все равно придется идти в пятый класс, во вторую, русскую школу, зачем делать дополнительные проблемы для него. Если хотите – я поговорю с директором той школы и его примут туда, с первого класса. Понятно, что во вторую школу далеко ходить маленькому мальчику, но дело того стоит.
Он действительно попросил директора второй школы; и меня, в виде исключения, единственного из этой части села, приняли в первый класс русской школы № 2. На сколько мне известно, по крайней мере, в период моей учебы, больше из этой части села, никто в ту школу – не ходил. Ходили, но уже после окончания четырех классов, до пятидесятых годов и после 7-8-9-х, уже в более поздние годы.
Я до сих пор благодарен Григорию Марковичу, за то, что он помог мне не пойти в «его» школу. Это тоже память из сороковых….Уже осознанная и очень близкая.
И в самом конце этого, богатого на знаковые события для меня года, случилось еще одно и тоже – памятное. Запомнившееся.
31 декабря 1946 года, в зале заседаний Слободзейского райисполкома, проводился Новогодний утренник, для детей сотрудников. Моя мама тогда работала в райисполкоме, поэтому взяла меня с собой, уходя на работу, с расчетом, чтобы я поучаствовал в том утреннике. Жили мы в Слободзее, по нынешней улице Горького, примерно километрах в четырех от здания исполкома, никаких общественных транспортных средств по селу в то время – не ходило, поэтому всегда мама выходила из дому пораньше, а в тот день, из-за меня, мы вышли часов в пять утра, то есть – ночью. Электричества в те времена по улицам, да и в домах, – не было, небо затянуто тучами, темень непроглядная – не разгонишься. Возможно, мама и не взяла бы меня с собой, именно в тот день, но слишком уж большой интерес двигал в тот день и мной, и мамой. Был как раз пик страшной послевоенной голодовки 1946-47 г.г. и мы надеялись, что на том утреннике – что-то и нам достанется, какой-нибудь пирожок или конфетина, с орехом или яблоком. Так потом и случилось. Не было на утреннике каких-то деликатесов, но детей хотя накормили….
Когда мы с мамой пришли к ней на работу, из детей там никого не было, кроме меня, все остальные дети, жили на молдавской части села, а начало утренника, было назначено