в белых халатах как очумелые носились между ранеными. Кареты скорой помощи, кое-как пробиваясь сквозь плотную толпу машин, все прибывали. Свет от проблесковых маячков на их крышах нервно метался, отражаясь от мрачных стен тоннеля, отбрасывая зловещие блики на лица спасателей, врачей и случайных свидетелей трагедии, волей-неволей вынужденных томится в ожидании. Побросав свои машины, водители, застрявшие в пробке, сбились в кучу поодаль, наблюдая за тем, как пострадавших грузят на носилки, закатывают в машины и те, взревев сиренами, уносятся в ближайшие больницы, куда по тревоге уже вызвали всех ведущих врачей.
Понадобился целый час, чтобы достать всех пострадавших. Трупы упаковали в мешки и увезли в морг, тягач вместе с прицепом оттащили в сторону, а асфальт с помощью специального порошка отмыли от топлива. Через два часа движение по тоннелю возобновилось, и пробка потихоньку начала рассасываться.
Антон еще на первом курсе института понял, что он выбрал не ту профессию. Вот скажите, ну зачем он отправился в медицинский? Это все мать! Так кричала – станешь хирургом, престижная профессия. Профессия-то престижная, да вот только выяснилось, что Антон тупо боится крови, и совсем не хочет делать людям больно даже для их же блага. Так что первоклассный хирург из него точно не выйдет! Впрочем, даже посредственный хирург не выйдет, и если уж быть честным с самим собой, то Антон должен признать, что даже заурядный терапевт из него вряд ли получится. Ну не лежит у него к этому душа! Вот только деваться-то ему некуда, мать не переспоришь! Бесполезное занятие, все равно будет так, как она сказала. И когда только она разрешит ему жить самостоятельно. Пожалуй, он этого не дождется!
На практических занятиях, когда видел, как другие препарируют трупы, Антон закрывал глаза. Если же ему самому приходилось брать в руки скальпель спина покрывалась липким потом, а ноги подкашивались. Ну, какой из него хирург? Хлопнется в обморок на первой же операции, или того хуже, сделает что-нибудь не так. Но мать была слишком настойчива и непреклонна, и он, опасаясь ее гнева, кое-как переползал с курса на курс.
Вот и сейчас именно мать настояла, чтобы он проходил практику здесь, в больнице, где работала она сама. Сегодня он дежурил в ночную смену – тоже инициатива матери, дети не должны работать по ночам. Антон почему-то до сих пор в душе считал себя ребенком, хотя уже в этом году заканчивал институт. Но имея такую авторитарную маму, которая все за него решала на годы вперед – это не удивительно.
Вечер прошел относительно спокойно. Их, с дежурным врачом пару раз вызывали в приемный покой. Один раз пришлось наложить гипс на сломанную руку, во второй же и вовсе явилась сумасшедшая мамаша, с категорическим требованием госпитализировать ее грудного малыша, так как, видите ли, он постоянно плачет, значит у него чего-то болит. Мамашу успокоили, и отправили домой. Уже даже собирались вздремнуть, и тут этот звонок. Большая авария на трассе.
Первый раз за три недели работы здесь Антон видел такую заварушку. Забившись в угол, он наблюдал, как