ты, кажется, совсем хорошо себя чувствуешь». Я ответил – «Да». Брат продолжал: «Сегодня я пригласил доктора Хэ осмотреть тебя». – Ладно! – ответил я, но на самом деле разве я не знал, что этот старик переодетый палач! Несомненно, под предлогом пощупать пульс, он определит, насколько я жирен, а за эту услугу ему тоже выделят для еды ломтик мяса. А я не боюсь; хотя я и не ем людей, но все же я храбрее их. Я протянул ему обе руки и стал наблюдать, как он приступит к делу. Старик сел, закрыл глаза, долго щупал пульс, долго размышлял, а затем открыв свои дьявольские глаза сказал: «Нечего тут думать, подержите его в полном покое несколько дней, тогда все будет хорошо».
«Нечего думать, подержите в полном покое»! Выдержать пока не нагуляется жир; понятно, тогда они смогут больше съесть: но что же во мне есть такого, что все «будет хорошо»? Этот народ и человека хочет съесть и, в то же время, дьявольски хитрый, – выдумывает, как бы это сделать скрытно, боится прямо приступить к делу, хочет заставить меня умереть от смеха. Я не мог сдержаться и расхохотался: я очень доволен. Я знаю, что в этом моем смехе – смелость и прямота. Старик и брат изменились в лице, подавленные такой смелостью и прямотой. Но чем смелее я становился, тем более росло и их стремление меня сожрать, пользуясь моей прямотой. Старик вышел из комнаты и отойдя недалеко от дверей сказал моему брату: «давайте скорее сожрем». Брат утвердительно кивнул головой. Так и ты тоже! Это открытие, хотя как будто бы и неожиданно, но вполне логично. Человек входящий в эту шайку чтобы съесть меня оказывается мой брат!
Людоед – это мой брат!
Я – брат людоеда!
Ведь меня съедят и все же я останусь братом людоеда.
5
За последние несколько дней я несколько отступаю от своих первоначальных предположений: я допускаю, что тот старик не переодетый палач, а настоящий врач, и все таки он людоед. Основатель их науки Ли Ши-чжень[1] своей книге, называющейся что то в роде «Наши травы»… ясно говорит, что человеческое мясо можно есть жареным; разве после этого старик посмеет утверждать, что не занимается людоедством?
– Что касается брата, то и здесь я ни капли не взвожу на него напраслину. Когда он растолковывал мне смысл текстов, он своими собственными устами говорил, что «можно менять своих детей и пожирать их». Еще помню один случай: как то мы разговаривали об одном дурном человеке и тогда она сказал, что не только следовало бы его убить, но и «пожрать его мясо и лечь спать на его коже». Я тогда был еще маленький и от страха сердце у меня долго не могло успокоится. Брат нисколько не был удивлен рассказом арендатора из деревни Нянцзыцунь, который приходил к нам несколько дней тому назад и говорил, что «съели сердце и печень убитого» – во время всего рассказа, брат утвердительно кивал головой. Очевидно, что сейчас его взгляды такие же жестокие как и прежде. Раз он допускает, что можно менять детей и пожирать их, то можно менять все что угодно, можно есть кого угодно. Прежде я слышал только его рассуждения о принципах