И не то, чтобы он был плох собой – нет, наоборот: позировки, костюм, красноречие! И главное, голос! Голос, который я уже где-то слышал. Слышал вот-вот, совсем недавно! Всё силился вспомнить и никак!
Короче, персонаж был тот ещё, с виду не подкопаешься, а слушать – уши отсохнут! Сейчас сами увидите.
– Любая наука это не то, что там… – оратор указал наверх, – а то, что тут. Тут вот, рядом с нами! Если от науки нет никакой практической пользы, то это, простите, пустая болтовня, а не наука! И что ужаснее всего – все всё понимают и всем всё – до лампочки! Но как же психосоциальная терапия, спросите вы?
– Вот именно! – возмущённо воскликнул я, но никто этого не заметил. Что-то, кажется, хотела добавить Воблина Викентьевна, но Густав Карлович резко прервал эту попытку красноречивым жестом.
31.
– Да, она позволяет уменьшить дозировки препаратов и сократить сроки пребывания на стационаре! Но это и плохо! Поймите, мы не должны давать человеку самой возможности мыслить категориями «Стационар» и «Дом». Наша задача в том и состоит, чтобы Стационар сделать Домом. И не просто домом, где тебя покормят и оберут… в смысле, обогреют, а Отчим домом! Местом постоянного пребывания человека, его единственно возможным жизненным пространством!
– Но только не совместимым с алкоголем, – бодро встряла женщина-шиньон. – Долой спиртосодержащие жидкости и препараты!
Её, конечно, поддержали, но как-то вяло.
– Посмотрите на уважаемых граждан нашей страны! – При этом Густав Карлович ткнул в меня пальцем с таким посылом, будто я до сих пор не записался в добровольцы. Ну, вы помните этого красноармейца со штыком! – Про таких написаны тысячи километров околонаучного бреда и просто всякой туалетной беллетристики, начиная с «Библии» и заканчивая «Манифестом Коммунистической партии»! И что?
– Вот именно, – возмущенно поддержал оратора Семён Семёныч. – Что?
– Что-то изменилось со времён первого сумасшедшего, которого вместо того, чтобы социализировать, отправили на крест? Две тысячи лет прошло, а они всё ерундой занимаются: пишут книги, рисуют каких-то глупых мадонн с младенцами, штурмуют Северный полюс, рвутся на Луну! Симфонии пишут! Вот скажите мне по-честному, понимает кто-то из них на самом деле, что это такое –
симфония? Вот вы понимаете?
Это он у Семёна Семёновича спросил! Нашёл у кого! И прежде, чем юркий успел что-то сообразить, продолжал:
– Вместо того, чтобы остановиться, сделать глубокий вздох и подумать, а на фига тебе всё это надо, они несутся, сломя голову и просто мечтают свалиться в какую-нибудь очередную пропасть! А ведь есть же в глубинах народного сознания какое-то верное понимание смысла жизни, мы просто его не видим! Не желаем видеть! Понимание это выражается в довольно простых, заезженных и заболтанных, сентенциях, таких, например, как «На фига попу баян»? Вот вы, – обратился он ко мне, – скажите мне, только честно, какое желание вызывает у вас «Троица» Андрея Рублёва?
– У меня? – пробубнил я.
–