да, вполне вероятно, – вежливо ответил Арчер, – но все же я знаю, как принести наибольшую пользу. И люблю ее приносить. К тому же судить – не наше дело, согласны?
– Нет, не согласен! Это наше, наше дело! Кому судить, как не нам? Я…
– Наше действие или бездействие не имеет никакого значения, – перебил его Арчер. – Вы же сами видели, что случилось при попытке выстрелить в Лоусона.
Фергюсон совсем забыл про револьвер. Нетвердо ступая, подошел к нему, поднял, заглянул в барабан и увидел холостые патроны.
– После сафари все охотники обязаны сдать оружие, – педантично объяснил Арчер. – СЛП старается избегать скандалов, поэтому в аэропорту Уганды револьвер не изъяли, но патроны подменили. Лоусон знал, как все будет. Потратив семь часов на быстрые подсчеты и логические выкладки, он определил единственно возможный исход с поправкой на психологический фактор, относящийся к вашим личностным реакциям, и теперь вы видите результат. Вы не можете его убить. Он всегда знает заранее, что произойдет.
– Н-неужели в-вы… – Фергюсон понял, что у него заплетается язык. Умолк, сделал такой глубокий вдох, что защемило в груди, и начал снова: – Неужели вы настолько глупы?! Да, я не сумел убить Лоусона в одиночку, но мы с вами вместе… и ресурсы СЛП… И все человечество объединится, чтобы уничтожить его, если узнает…
– Но зачем его уничтожать?
– Ради самосохранения!
– Этот инстинкт уже подвел нас, – спокойно возразил Арчер, – когда породил первую ядерную бомбу. Статус-кво – лишь полумера. Единственный ответ кроется не в новом способе контроля за атомной энергией, но в новой разновидности человека: в человеке зрелом.
– Зрелая горилла…
– Да, знаю, – вновь перебил его Арчер. – Вас уже давно терзает эта фобия. Но вы… вы рассуждаете, как детеныш гориллы, верно?
– Ну конечно! На этой стадии находится все человечество! Именно это меня и пугает. Вся наша культура основана на прогрессе, а его стимулируют конкуренция и кооперация. Если к власти придет по-настоящему зрелый человек, весь прогресс остановится.
– Вы действительно не видите решения этой проблемы?
Фергюсон хотел было ответить, но вовремя сообразил, что способен лишь повторить сказанное. Он не приближался к цели и не производил на Арчера никакого впечатления. Мог лишь из раза в раз повторять одно и то же. «Как ребенок, – лихорадочно думал он, – сплошные повторы и ноль логичных аргументов. Разве что…»
Они уже не могли общаться на равных, потому что не понимали друг друга. Казалось, Арчер переключился на новый, непостижимый стандарт мышления. Барьер между ним и Фергюсоном был не менее ощутим, чем поверхность телеэкрана. Они видели, но уже не могли коснуться друг друга.
Отказавшись от попытки наладить коммуникацию, Фергюсон понурил плечи и развернулся к двери, но, помедлив, бросил по-новому тревожный взгляд на человека, ставшего вдруг его врагом.
Интересно, подумал он, какие приказы Арчер получил от Лоусона? Ясное дело, ему, Фергюсону,