подогнать вторую такую же. Когда я с немалым трудом залез на них, ноги мои стали разъезжаться (этажерки ведь на роликах!). Пришлось, чтобы не потерять равновесие, балансировать на этажерках, как на гигантских роликовых коньках. До третьего уровня я так и не добрался.
Я наслаждался поездкой на новейшем трамвае каплевидной футуристической формы, сидя рядом с водителем. Мне казалось, что я даже улыбался от радости в тот момент, когда кто-то сзади пробормотал мне что-то на ухо, в чем мне послышались подчекнуто-французские интонации. Я, полуобернувшись, переспросил:
– Pardon, monsieur, quelle est votre question?
В ответ я получил несильный, но грубый толчок в спину… Но ехал я не ради только удовольствия. Мне необходимо было посетить то иррациональное производство с разноуровневыми цехами, где мои ноги разъехались на роликовых лестницах при попытке преодолеть второй уровень. Однако я прибыл туда слишком поздно. Здание бывшего завода было трансформировано изнутри и превращено в спортивный клуб, где здоровенные розовощекие атлеты высоко подпрыгивали, быстро бегали, делали всевозможные гимнастические кульбиты, ловко забрасывали мяч в кольцо и, бодро смеясь и похлопывая друг друга по плечу, спрашивали друг друга:
– Ну как? Сдал тюрю?
Я был лишним в этом мире бодрости и пота. Второй раз я не вписался в это пространство, организованное таким образом, что мне не оставалось в нем места. Какая «тюря»? Потом, после углубленного контекстного анализа я понял, что речь, скорее всего, шла о неком экзамене на тренерскую работу.
Начать этот эпизод надо было бы с чего-то элегического. Например, так: мела метель. Метель действительно мела. Скорее, это была неспешная, тягучая поземка, но во всем воздухе стояла какая-то хмарь вроде замерзшего тумана, сквозь которую угадывались силуэты домов, людей и машин. При этом мороз был несильный, и адекватно одетый человек мог чувствовать себя в этой атмосфере вполне комфортно. По заснеженному полю были расставлены ярмарочные шатры, наполненные теплом и светом. На ярмарочное поле понагнали много полиции и крепких людей в штатском. Они степенно прохаживались между шатрами, пристально вглядываясь в лица всех, кто оказался внутри оцепления.
– Ждут Путина, – шепнул мне на ухо мой знакомый – автор панк-романа «Позывы на низ» и один из последних осужденных в совке за гомосексуализм.
Через мгновение послышался характерный шум, и на поле опустился элегантный черный вертолет, из которого вышел… нет, не Путин, конечно, но человечек очень на него похожий. Оказавшись вплотную к нему – на расстоянии всего двух-трех слоев охраны, – я поразился еще большему сходству этого местного чиновника с тщательно копируемым им оригиналом. Имитировался не только внешний типаж, но походка, жесты, манера говорить с интонационной акцентуацией отдельных слов и банальных фраз. «Как же они все стремятся подражать своему гопническому вождю, – подумал я тогда. – Все, начиная от его придворного дурака Медведева,