и желая повернуть историю отечества вспять.
Не нарушая молчания, Пётр встал из-за стола, направился к тяжёлым створчатым шкафам, где хранились государственные документы, и достал с одной из отдалённых полок свёрнутый вчетверо лоскут бумаги. После этого он подошёл к дубовому бюро и, выдвинув ящик, вытащил оттуда странное золотое изделие, которое издалека показалось Ягужинскому узорной табакеркой.
После этого Пётр вынул из кармана камзола ключ и, приподняв крышку диковинной вещи, положил туда странный бумажный свёрток. Совершив эти действия, он снова вернулся к столу и показал обер-прокурору то, что было в руках его. Только тогда Ягужинский понял, что та вещь, которая поначалу показалась ему табакеркой, на самом деле была золотым медальоном.
– Послушай внимательно, что я теперь скажу, Павел Иванович, – еле слышно произнёс император. – В этом кулоне скрыто моё завещание, от него зависит судьба отечества, и если после моей смерти внук мой, Пётр Алексеевич, последует указанию врагов моих и попытается вернуть государство обратно во тьму варварства, то от тебя я жду исполнения моей посмертной воли. Когда поймёшь ты, что Россия перешла на сторону бояр, открой этот кулон и передай трон тому человеку, имя которого написано в завещании. Гвардия тебя поддержит и через наследника моей крови ты державу спасёшь.
Произнеся эту фразу, государь передал Ягужинскому медальон и добавил:
– Ключ от замка до поры до времени при мне останется. Я буду хранить его на шее в мощевике. Когда же пойму, что силы мои истощаются и опасения насчёт старшего внука не прекратятся, то призову тебя и отдам ключ. Не успею – сам из мощевика его заберёшь, когда прибудешь со мной проститься.
С этими словами государь попрощался с приближённым и вернулся к привычным государственным делам.
Обер-прокурор покинул кабинет государя, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, существование завещания давало ему все надежды на то, что в будущем империю не коснётся смута, ведь в случае отсутствия официального документа, подтверждающего посмертное волеизъявление монарха, при распределении прав престолонаследия в России могли возникнуть настоящая путаница и, быть может, даже открытая война за власть. С другой стороны, некоторая не свойственная для государя туманность в словах внушала Ягужинскому опасения и не позволяла ему спокойно продолжать свою деятельность. Павел Иванович хотел в скором времени снова попросить у Петра аудиенцию для того, чтобы узнать у того более подробные сведения об имени наследника или наследницы. Однако своего намерения Ягужинскому исполнить не удалось. Коварная ли зимняя погода тому виной или людское вмешательство, но через несколько недель государь, вернувшись из Лахты, занемог тяжёлой простудой, которая стремительно переросла в лихорадку. Прошла всего пара дней, и всем при дворе стало ясно, что монарх, который ещё в начале года был готов к деятельной борьбе с внутренними заговорщиками, не сможет победить рокового недуга. Находясь на смертном