я, отправляя в рот сочную полоску капусты.
– Гришку, что ли, застрелили? – неожиданно без единой эмоции на лице спросила сестра.
– Нет. Жив Коршунов. В Витебске до поздней ночи будет.
– Так радоваться чему? – вздохнула Аня.
– Есть чему. Федька ко мне заходил. Тебя как стемнеет, ждать будет на вашем тайном месте.
Нож выпал из рук сестры. Она быстро обернулась и впервые за несколько месяцев на её лице была улыбка. Не натянутая, а настоящая улыбка, когда и глаза светятся, и румянец горит на щеках. Даже серость слетела с лица, стоило только ей улыбнуться. Она, словно счастьем изнутри засветилась. Вот так одна лишь надежда на скорую встречу с любимым изменили сестру за мгновение.
– Надеть нечего! – спохватилась Аня и бросилась к шкафу.
– Ничего себе нечего! – подтрунивала я. – Сколько платьев!
– Они же все пёстрые! Их за версту увидишь.
– Надень старое, – предложила я, жуя капусту.
Есть очень хотелось. С самого утра ничего не успела перекусить. Работы много было.
– Гришка всё выбросил, – разочарованно сказала Аня, смотря вглубь шкафа, – и вот даже платок в цвет нашего флага.
В руках сестра держала ярко-красный платок. Такой уж точно заметишь даже в безлунную ночь. Он, как огонь маяка, привлечёт к себе сотни любопытствующих глаз.
– Платок красивый. Как наш советский флаг, – полюбовалась вслух я красивой вещью.
– А мне-то что? Красивый и красивый! Лучше бы чёрный, – и раздражённо бросила его в шкаф.
Именно в это мгновение мне в голову пришла коварная мысль. Что если Анькины яркие тряпки сыграют на нашей стороне? Этот недостаток, мы используем нам во благо.
– Аня, я надену твой платок, а ты мой. В темноте нас никто не различит. Мы дойдём до нашего дома. Я в твоём платке пойду домой, а ты в моём огородами к Федьке. Если нас кто и увидит, то подумает, что ты к родителям пришла. А я – это я. Я не замужем. Мало с кем любуюсь, да на свидания бегаю.
Я думала, что сестра меня задушит обнимая. Настолько сильно она обрадовалась.
Мы дождались, когда стемнело и вышли переодетые из дома. Нас забавляла игра в шпионов. В Сенно есть одна особенность. В вечерние будни улицы города пустеют. Большая редкость, если хоть кто-нибудь встретится вам на пути. Оживлённо в базарные дни и то только до девяти вечера максимум. В это время чуть протрезвевшие горожане плетутся домой из гостей. Нам повезло вдвойне. В городе даже собака не пробежала. Мы быстро прошмыгнули по площади. Потом пробежали по Советской улице и вышли на Красную Слободу.
Зайдя во двор, Аня сказала:
– Если что, я на сеновале бабы Клавы.
Я даже не успела подшутить над их тайным местом встречи, как Аня уже бежала по огороду в сторону дома глухой старушки. У Клавдии Никифоровны был большой сеновал. Ещё до революции её муж торговал сеном. В тридцатых муж умер. Вдова отдала постройку в общее пользование. Находясь на самом краю города, этот сеновал идеальное место для встреч. Была, правда, одна помеха – собаки. Старушка глухая, а пёсики нет, но сестра с Федькой подкармливали их, поэтому два больших кобеля виляли