уговоры, ни ласка, ни подарки не смогли заставить сердце Ани полюбить его. Каждый подарок и каждый поступок только отвращал жену от него. А Федьке ничего не надо было делать. Аня любила его. Любила за нерешительность. Любила за простоту. Любила за искренность. Он даже не подарил ей и паршивого цветка с клумбы своей тётки! Анька всё равно его любила.
Думаю, вы отчётливо понимаете, что всё тайное всегда становится явным. В моём случае, тайна Ани сыграла со мной злую шутку. Нет, Коршунов не узнал об измене жены так скоро. Узнает, но чуть позже. Чтобы продлить счастье сестры на несколько месяцев, мне пришлось дорого заплатить. Дорого? Это с какой стороны посмотреть. Если бы у меня спросили, заплатила бы я ещё раз такую цену, чтобы оттянуть разоблачение сестры? Я решительно ответила бы: «Да, хоть тысячу раз!». Не поймите меня неправильно. Моя жизнь не кончилась на этом, а вот сестре после пришлось несладко. Для Ани чувства имели огромное значение. Она не могла быть с не любимым. Не могла притворяться и играть в любовь. Мне было проще. Я, наверное, родилась уже такой. И если очень надо, я могла и подыграть. До НЕГО, мужчины не занимали в моём сердце особого места. Может, это заслуга Коршунова? Даже не может быть, а, скорее всего. И мужчины после него только усугубили моё недоверие к сильному полу.
В феврале тридцать восьмого я не дождалась сестру во дворе. Пошла к сеновалу. Ночь была морозная. Небо чистое, чёрное с яркими звёздами и огромной луной. Снег задорно хрустел под ногами. Поёжившись от холода, я потихоньку шла поторопить Аню. Неужто совсем заигралась и о последствиях не думает? К сеновалу по сугробам на чужих огородах я пришла за полчаса. Долго. Когда нет снега эта дорога занимает не больше десяти – пятнадцати минут. Подойти ближе к большим дверям я не сразу решилась. Побоялась, что собаки услышат меня и подадут голос. Выдавать сестру с любовником мне очень-то не хотелось, но было уже почти десять. И Гришка мог приехать в любую минуту или уже сидел дома. А жены-то нету! Не дай бог, придёт к нам, а там ему скажут: «Аня ушла ещё в шесть». Вот проблем потом не оберёшься. Как ни странно, собаки не услышали. А, может, на мороз не захотели из тёплых будок выскакивать. Лапы-то на снегу мёрзнут.
С сеновала доносился смех Ани.
Я тихонько её позвала.
– Аня?
Тишина. Потом суета. Сестра вышла укутанная в тулуп Федьки и вся растрёпанная.
– Ты что кричишь?
– Поздно уже. Домой пора. Я замёрзла жутко. Жду, жду, а ты не идёшь.
Анька скривилась и выдохнула. Пар из её рта осел инеем на воротнике тулупа и её ресницах.
– Холодно. Гришка в Витебске останется. Точно на ночь не поедет, – рассудила она.
– С ума сошла? – перебила я сестру. – А если приедет? Тебя не найдёт! К нам прибежит!
Анька сильнее укуталась в тулуп.
– Лиза, надень платок, сходи ко мне. Если Гришка там, за мной прибежишь. Ну, будто я у вас задержалась. Или лучше с тобой заговорилась на улице. А? – уговаривала меня сестра.
– А если со мной пойдёт? – настороженно спросила я.
– А