посыпался на отца.
– Собери, – спокойно повторил муж.
Мать засовывала в мешок обычный походный обед: хлеб, сало, домашний сыр. Недовольно посматривая на немногословного супруга, впервые в жизни молчала.
Надо было, на свою беду, Ане пораньше встать из-за стола. Знала бы она, что дождись она меня, в её жизни было бы всё иначе. Но тогда сестрица спешила. Её ждал Фёдор.
– Я пошла! – бросила мне сестра.
– Ну, подожди минутку, – попросила я.
– Нет, капуша! Ты и портфеля ещё не собрала, – сказала Аня и скрылась за дверью.
Так Анюта встретилась с Гришкой.
Его чёрные, острые как нож, глаза вонзились в дочку местного участкового. Могу себе представить, с какой жадностью во взгляде он провожал Аню. И её смущение от этой роковой встречи. Моя сестра хоть и была бойкая и за словом в карман не лезла, но Гришка одним только взглядом заставлял замолчать. В его глазах было что-то такое, отчего страх начинал разъедать тебя изнутри. Тонкие губы кривились не то в усмешке, не то в оскале. По этой улыбке я никогда не могла угадать: доволен ли он. Григорий Коршунов был человеком размытых граней. В нём было столько же доброты, сколько и жестокости. Сильный, смелый, честный, рвущийся всегда вперёд Гришка с одной стороны и хитрый, двуличный, злопамятный с другой. Ни в одном человеке вы не найдёте так много противоречий, как в Коршунове. Он стал и спасением, и проклятием для нас.
Новый ухажёр Анюты всегда добивался своих целей. В то утро он захотел мою сестру. Захотел её так сильно, что перешёл к решительным действиям вечером того же дня. Капитан НКВД не встретил Аню с работы, как скромный Федька. Григорий пришёл на работу к моей сестре. Развалившись на стуле, сказал:
– Собирайся, мы идём в кино. Не знаю, что показывают в вашем кинотеатре, но это не имеет значения, – так он дал понять всем, что теперь эта красавица его.
Сестра возмутилась. Идти с синей фуражкой ей не хотелось. Что скажут люди? И Федя? Только Гришку мнение окружающих не волновало. Идя рядом с ним, сестра не поднимала глаз с земли. Такие вольности её любимый и наедине не позволял, а наглый ухажёр взял под руку Аню, вышагивая походкой победителя. Возле калитки провожатый полез целоваться, на что моя сестра отвесила ему звонкую пощёчину.
Он тёр горящую щёку и глазами провожал убегающую дочь участкового. Наверно, именно в тот вечер Коршунов решил, что такая гордячка достойна стать его женой.
День, когда Григорий Коршунов пришёл свататься настал после майских праздников. Сватов с ним не было. Он всегда плевал на традиции, считая их пережитками прошлого.
Мы ужинали, когда собака залаяла. Уже тогда я заметила, как сестра сильно сжала ложку в руке. Её пальцы побелели. А когда раздался стук в дверь, сестра и вовсе дёрнулась.
– Эй, хозяин! Открывай! – больше приказ, чем просьба.
Анька побледнела. Домогательства НКВДшника разругали её с Федькой. По городу гуляли слухи, что она запудрила голову одному, а теперь и за другого принялась. Многие отворачивались от Ани. Мол, если бы хвост сама не распушила, то и ничего бы не было.
Зависть. Их всех душила обычная зависть. Гришка