авторитетов или священных текстов. Раз уж встретить дона Хуана никому из нас не выйдет, то лучше как можно скорее снять это ограничение, переписать код спасения таким образом, чтобы дать шанс одиночке, который начинает свой путь с нуля, двигается вслепую, наощупь.
А у одиночки куда меньше времени, ведь за его спиной нет традиции, нет опыта предшественников. Его задача неимоверно усложняется, ведь ему необходимо не только найти выход, но и успеть найти выход. Ключевое слово здесь – мистический, сакральный успех, ведь такому одиночке необходимо не только успеть разобраться в происходящем, но и успеть воспользоваться этим знанием.
Мы говорили, что героям «Затворника» противостоит система в образе комбината. Там есть противник, есть зримый враг, пусть даже не испытывающий ненависти, вероятнее всего даже не сознающий того, что для кого-то он является исчадием зла. Сотрудники птицекомбината просто делают свою работу. Но кто или что противостоит пассажирам «Стрелы»? Кто или что мешает им изменить свою жизнь, если мешает, конечно?
Что ж, наверняка есть виновники или даже виновник того, почему «Желтая стрела» превратилась в пожизненную тюрьму для своих пассажиров. Этим человеком может быть проводник, заинтересованный в том, чтобы никто и никогда этот поезд не покинул, с него не сошел. Возможно, в кабине этого поезда нет машиниста, но поезд идёт. Важнее, что все эти предположения несущественны, так как писатель не ставил перед собой задачу написать повесть или сценарий для фильма-катастрофы. В противном случае, мы бы получили превращение глубокомысленной лирико-философской истории в остросюжетный, но поверхностный боевик с хорошей порцией драйва для читателя и невроза для героев. История «Желтой стрелы» – это история мистическая, с краями скругленными в бесконечность, а потому и остановить такой поезд лучше всего изнутри, скажем так, в себе. Именно поэтому автор не заостряет внимание на фигуре проводника, не поднимает вопрос о наличии машиниста, проверки расписания или поиске стоп-крана. Если поезд и должен остановиться, то как-нибудь по-другому. Решить эту проблему в лоб, нахрапом, попросту не получится.
Да и ещё один важный момент. Прямой, непосредственной угрозы в виде разрушенного моста, который где-то там впереди – вроде бы как и нет. Это слишком отдаленная, размытая перспектива, чтобы прямо сейчас начинать нервничать и суетится. К тому же это может привлечь к себе лишнее внимание пассажиров, а кому понравится взбудораженный попутчик, наводящий лишнюю панику на пустом месте? Все спокойно, все на своих местах, а потому угроза железнодорожной катастрофы выглядит столь же далекой и абстрактной, как неизбежное угасание Солнца.
Вот и выходит, что скорейшего наступления решительного этапа для пассажиров – как бы не предвидится. В «Стреле» нет того давления обстоятельств, которое понуждало Затворника и Шестипалого