железнодорожное путешествие – чаще всего в плацкартном вагоне – это некое испытание, к которому нужно внутренне подготовиться. Сутки, а то и двое-трое должны на какое-то время стать отдельной реальностью, куда придётся погрузиться целиком и полностью. Но писатель помещает своих героев внутрь поезда особенного, мистическим образом отвязанного от обыденной реальности. Это поезд, который идёт из ниоткуда в никуда, нигде и никогда не останавливаясь. Это место, где люди рождаются и умирают, промежду прочим устраивая свои дела, где они делают бизнес, встречаются и влюбляются. Но лишь немногие в этом потоке отказываются плыть по течению, продолжая быть пассажирами, они отказываются соглашаться с этим. Может статься, что молодые или, скажем так, новые пассажиры «Стрелы» поначалу испытывают сходные ощущения: неудобство, усталость, ощущение противоестественности, какой-то ненормальности происходящего. Но каждый новый прожитый день внутри «Стрелы» – это в первую очередь урок выживания, приспособления, привычки.
По завершении непродолжительной беседы, румяный мужчина в кителе вручает Андрею буклет. Это тоже своеобразное послание. Но внутри «Стрелы» текст тексту – рознь.
Имеет значение, кто и что говорит, кто пропускает, ретранслирует через себя чье-то послание. Хан передает послание от тех людей, кто однажды сумел сойти с поезда, но что пытается всучить Андрею этот румяный мужчина в кителе? Румяный тусуется в вагоне-ресторане, а Хан на крыше поезда, так сказать, в андеграундной зоне железнодорожного бытия. Хан оставляет Андрею письмо, а румяный даёт цветной буклет. И так далее. И что, по итогу, Андрей делает с буклетом румяного? Не читая, засовывает себе в карман.
Вот и весь сказ. Человек в кителе – некто, принадлежащий миру «Стрелы», её внутреннему социуму, в большей степени прочитывается как всё тот же ложный маяк, помеха или даже капкан, которые приходится обходить герою. Подобно Стене Мира для Шестипалого или кого-то из Двадцати Ближайших, румяный для Андрея словно деталь, один из движущихся компонентов мира-ловушки. Сознавая это, легче проявлять снисхождение к таким людям. Достаточно помнить о том, что они обезличенные детали машины, запчасти системы, из чего неизбежно рождается понимание, сочувствие, прощение. Но они все-таки и живые. А потому у каждого из них ещё есть шанс. В этой связи, важно отметить, что ни у Андрея, ни у Хана нет явных врагов. Есть общая, хотя и подспудная враждебность со стороны других пассажиров, но она объясняется в большей степени личными, сугубо эгоистичными мотивами. Андрей мешает им не потому, что ищет истину на крыше «Стрелы», а потому что занимает место в купе. Что касается друзей и сочувствующих, то они просто мягко подталкивают Андрея в нужную, как им кажется, сторону. И чем быстрее – с их точки зрения – герой закончит страдать фигней, тем больше у него шансов что жизнь как-то сложится.
Затворник предпочитал