у вас, вот и осуждаю. Радуюсь за ваше счастье, за порядок и уют в доме. Жалею, что детство ваше оборвалось, а ты в такие лета уже женщиной стала. Наверно мы плохие матери, раз так всё произошло.
– Да ты что? Вы у нас самые лучшие! – Теперь и у Риты глаза стали влажными и голосок задрожал.
– Ладно, всё. Прекращаем сырость бабскую разводить. Поговорим утром, а то Павла разбудим, – выпрямилась мать.
– Да он дрыхнет, как сурок пока я рядом, тем более только недавно с работы пришёл.
– Он, что школу бросил? – Торилина старшая схватилась за сердце.
– Нет. Просто нашел место. Подрабатывает. Вагоны по вечерам разгружает, – успокоила Сысоева.
– А мне ничегошеньки не говорили. У-у, поганцы! – Беззлобно погрозила пальцем. – Спи. Утром обо всё поговорим.
***
– Ты чего так рано вскочила и уже в полном облачении?
Павел, потягиваясь, появился на кухне. Широко зевая, уселся за стол, наблюдая за тем, как Рита готовит завтрак.
– Тише ты разбудишь всех. И иди оденься. Мать ночью приехала.
– Вот эта новость! Чего не разбудили? – Обрадовался он, сразу потеряв сонливость.
– Пожалели основного работника, – на пороге незаметно появилась Торилина старшая, торжественно улыбаясь.
Пашка бросился к ней.
– Осторожней, тискай! Медведь! Человек только восстановился после травм, – Маргарита отжала сына, включаясь в общие объятия.
– У-у, мои пригожие, как же я по вам соскучилась, – мать, обхватив ребят, целовала обоих. – Вам к скольки в школу? А то за обниманиями голодными побежите.
– К половине восьмого, – выдохнула Рита. – Я всё приготовила. Садись с нами завтракать, раз уж встала.
– Так. Павел одеваться! Живо! И к столу, – оторвала сына от себя и предала ему нужное направление. – А ты сама садись и рассказывай. Теперь командовать и ухаживать за всеми буду, пока здесь, я. Истосковалась по домашним хлопотам.
– Ты, что уже опять куда-то собираешься уезжать? – Расстроено Сысоева опустилась на табурет.
– Пока валялась в больнице, собранные материалы геологических партий отправили в Москву и Ленинград. Теперь придётся мотаться. Обобщать, анализировать, сдавать и отчитываться. Ужас, что предстоит!
– И когда?
– С двадцатого января, – потухшим голосом, поведала Торилина, присаживаясь к столу. – Опять вы тут не прикаенными остаетесь. Буду упрашивать Веру, что бы к вам перебиралась.
– Не надо. Мы сами справляемся. Тем более у неё там кто-то появился, – Рита в смущении взялась переставлять посуду на столе.
– Так это ж хорошо! – Повеселела мама Катя, перехватив руки девушки. – Наконец, может быть, жизнь свою наладит. Мужчина в семье – великое дело!
Пашка влетел в кухню, бухнулся на свободное место и схватил бутерброд.
– Давайте быстрее завтракать. Уже время поджимает! Все расспросы на вечер, –