в список покупок, – буркнула я, когда Кассиэль вытер рот тыльной стороной рукава и соскользнул с табурета. Он решил побродить по моей гостиной.
Подошел к окну и побарабанил своими длинными пальцами по стеклу.
– Оно заперто?
– Да, но…
Кассиэль толкнул его и открыл.
– Я оставляю его приоткрытым только летом, – сказала я, потянувшись снова его закрыть. – Это небезопасно…
– Никто не посмеет причинить тебе вред. Пока я здесь.
От прозвучавшей в его голосе угрозы по спине пробежали мурашки. У меня никогда не было мужчины или разумного его подобия, который поклялся бы так защищать меня. Словно под его присмотром моя безопасность была сама собой разумеющейся.
Это приятно.
Кассиэль продолжил осмотр, направившись в спальню, и наклонился рассмотреть фотографию на моей тумбочке. На ней мы с отцом на Кони-Айленде, когда мне было десять.
– О, так он улыбается, – пробормотал Кассиэль. – А то я уже начал задаваться вопросом, сходит ли с его лица когда-нибудь недовольная мина.
– Папа сейчас здесь?
– И да, и нет. Здесь – относительный термин.
– Я подумала, ты говорил…
Кассиэль раздраженно махнул рукой, просматривая мою забитую до отказа книжную полку.
– Он всегда здесь и в то же время где-то в другом месте. Везде и нигде. – Демон склонил голову набок, прислушиваясь, затем усмехнулся. – Позволю себе не согласиться.
– Вы сейчас разговариваете?
– Он говорит, что я намеренно расплывчато выражаюсь. Как будто так легко объяснить природу космоса примитивному человеческому мозгу, для которого истина – это только то, что воспринимается чувствами.
– Это немного грубо, – заметила я. – У многих людей есть вера.
Кассиэль фыркнул.
– Ее видимость. Лишь привычка стоять на коленях раз в неделю, если точнее.
– У тебя смутное представление о человечестве. – Я скрестила руки на груди. – Вряд ли справедливо подстрекать людей к войне и ненависти, нашептывать нам на ухо, что мы недостаточно хороши, или вводить нас в искушение, а потом осуждать за это.
Кассиэль пожал плечами.
– Я демон. И никогда не претендовал на то, чтобы быть справедливым.
Я закатила глаза и взяла в руки фотографию. Мы с папой улыбаемся. Оба беззаботны и счастливы. Там нет никаких демонов.
– Он теперь ангел, – пробормотала я, обводя пальцем его лицо.
– Играет на арфе, проплывая мимо жемчужных врат на пушистом белом облаке? – поддразнил Кассиэль. Он провел пальцем по ряду любовных романов на моей полке. – Врата рая или адское пламя. Божественный или дьявольский. Ангел или демон. Для вас, людей, все черно-белое, в то время как существует тысяча оттенков серого. – Он снял книгу с полки и выгнул бровь. – Уж точно больше пятидесяти.
– Ладно, тогда на что это похоже?
– Другая Сторона? – Он пожал плечами, бросил книгу на пол и продолжил осмотр моей квартиры. – Ты не сможешь