Или от скуки? Не знаю. Шарлотта Элтон мое настоящее имя, я с ним родилась. Долгое время оно было лишь псевдонимом, и даже сейчас, несмотря на все мои усилия, оно кажется мне ненастоящим. Шарлотта живет только для того, чтобы поддерживать легенду. Она вращается в обществе людей, принимающих ее и не задающих вопросов о личной жизни. Она приятная женщина, хороший собеседник; на нее могут рассчитывать ищущие благотворительную помощь, за ужином ее можно посадить рядом с неприятным гостем. Но сколько бы людей заметили, исчезни она завтра с лица земли?
Я отошла от управления системой, чтобы построить свою жизнь. Прошел год, а у меня так ее и нет. Поэтому иногда я прихожу, чтобы постоять в углу комнаты, спрятавшись в темноте за лучом света, и ничего не говорю. Но все же это не нравится Крейги.
– Ты хорошо работаешь, – говорю я.
– Ты решила убедиться?
– Ничего подобного.
– И ты не знаешь Гамильтона?
Верно, Гамильтон вполне мог быть одним из равных Шарлотте Элтон. Мы могли сидеть бок о бок в театре или концертном зале. Он такой: богатство, связи… но он чужой. Качаю головой.
– Я решила зайти просто так.
Крейги поджимает губы.
– Эти поездки подвергают тебя…
– Если это безопасно для тебя, то и для меня тоже.
Его взгляд говорит, что он не согласен. Его взгляд как несильный удар. Но разве не за это я ему плачу? За соблюдение осторожности, за расчетливость и тягу к риску. За необходимость уделять внимание мелочам не меньше, чем это делала я сама. И все же я раздражаюсь, но сглатываю неприятное чувство. Мы должны обсудить дела.
– Итак, что у тебя? – говорю я, и мы начинаем.
Обращение русской группы, подкрепленное хорошей суммой, но их внутренняя безопасность основана на чрезмерном кровавом насилии – мы им откажем. Новый японский источник, который, кажется, заслуживает доверия: Крейги его проверит. Модернизированный брандмауэр европейского банка, но у нас есть контакты с разработчиками программного обеспечения. И так далее, и так далее…
На узком лице Крейги выражение предельной концентрации, он вытягивает из своей памяти факты потенциальных клиентов, потенциальных источников, потенциальных угроз. Он приучил себя никогда ничего не записывать.
И только когда мы заканчиваем, Крейги встает и натягивает пальто, я говорю:
– Ты ведь помнишь Саймона Йоханссона.
Выражение лица Крейги дает мне исчерпывающий ответ. Разумеется, он помнит.
– Он вышел на связь.
Взгляд Крейги становится неожиданно острым.
– С тобой? Где вы встретились?
Отвечаю спокойно, словно нам не о чем волноваться.
– В опере. Прошлым вечером.
– Он подошел к тебе? На публике?
– Мы соблюдали осторожность. Никто не видел.
– Но он знал, что ты там будешь. – И затем тихо, почти под нос: – Это должно было случиться.
Крейги замолкает. Он и так достаточно сказал. В воздухе вновь всплывает давний предмет спора. На каждого,