обвинял, я же тогда не ослышалась.
– Скажи, Санни, что там со здоровьем герцога Ламандского? – закосив под дурочку, поинтересовалась я.
– Жалеете, что не добили? – ядовито выплюнула горничная. Молодец, за работодателя своего она стояла горой, надеюсь, девочке выпишут премию – ибо такое рвение похвально. Ценить нужно преданных людей.
– Наоборот, искренне переживаю. Знаешь, я же тогда не в себе была, – попробовала я чуть смягчить Санни. – Да и сейчас мне не очень, ты же видишь, – я опустила взгляд и принялась комкать подол платья, изображая раскаяние и чуточку томление. Благо возможность шевелиться целитель перед уходом мне вернул.
– Не может быть, врете вы! Все знают, что лорд-канцлер вас осматривал еще там, в бальном зале, и никаких внешних воздействий не нашел. Передо мной можете не строить из себя невинность, я вас насквозь вижу! – показательно ткнула в меня пальчиком Санни.
«Ах, если бы, моя девочка» – так и хотелось грустно усмехнуться мне. «Даже ваш хваленый менталист ничего не понял, что уж говорить о тебе, простой горничной».
– Меня травили особыми лекарствами, – произнесла я, стараясь звучать как можно более грустно и достоверно. – Они влияют на мозг и постепенно сводят человека с ума. Ты же сама слышала, целитель сказал, что тут таких нет. А иначе с чего бы мне чувствовать себя настолько плохо.
– Так знамо с чего – совесть замучила, что вы такого хорошего человека, как наш герцог, на тот свет отправить вздумали! Так что все равно я вам не верю, – отрезала упрямая девчонка, но по глазам ее я прочитала, что мне удалось-таки уронить зерно сомнения в ее непоколебимую твердыню уверенности. Дополнительным доказательством стало то, что на вопрос мой Санни, хоть и нехотя, но все же ответила: – Его Светлость под присмотром целителей. Смертельная рана еле-еле затягивается, и восстановление организма происходит медленно. Это все, что я знаю. Ужинать будете?
Глава 5
От пищи я не отказалась. Завтрак не вызвал ничего кроме отвращения, обед пришлось пропустить из-за манипуляций менталиста, так что желудок радостно приветствовал упоминание о трапезе торжественным и громким урчанием.
Ужинать предполагалось в одиночестве. Я с облегчением отметила, что приборы здесь ничем не отличаются от тех, к каким я привыкла, разве что не так идеально наполированы, и даже салфетку тут принято стелить на колени. С робкой надеждой подняла крышку с самого большого блюда и тут же грохнула ее обратно. К горлу опять подступила тошнота, а видение копошащихся в мясном рагу толстых личинок никак не хотело покидать память. В супе уже ожидаемо плавали мухи – и где столько набрали? – а в салате сидела жирная жаба и недовольно взирала на меня выпученными глазами.
– Унеси это немедленно! – сдавленным голосом приказала я Санни. – Если это твои штучки, то знай – ты перешла всякие границы. Вряд ли твоя светлость похвалит тебя за инициативу. Или у вас тут черви считаются деликатесом?
– О чем вы, леди? –