и если уж на то пошло, благоразумие советует мне взять двадцать человек.
В час ночи следующего дня в потолке операционной хирурга послышался осторожный скребущий звук. Вскоре после этого небесно-светлая створка была осторожно поднята и отложена в сторону. В проем заглянул мужчина. Ничего не было слышно.
– Это странно, – подумал детектив.
Он осторожно спустился на пол по веревке, а затем несколько мгновений стоял, внимательно прислушиваясь. Наступила мертвая тишина. Он щелкнул затвором темного фонаря и быстро обвел комнату лучом света. Она была пуста, за исключением прочной железной скобы и кольца, привинченных к полу в центре комнаты и прикрепленных тяжелой цепью. Затем детектив обратил свое внимание на внешнюю комнату – она была совершенно пуста. Он был глубоко озадачен. Вернувшись во внутреннюю комнату, он тихо пригласил мужчин спускаться. Пока они были этим заняты, он вернулся в соседнюю комнату и осмотрел дверь. Хватило одного взгляда. Она удерживалась закрытой с помощью пружинного крепления и запиралась на прочный пружинный замок, который можно было открыть изнутри.
"Птичка только что улетела, – размышлял детектив. – Исключительный несчастный случай."
К этому времени мужчины были у него за спиной. Он бесшумно отодвинул засов, открыл дверь и выглянул в холл. Он услышал странный шум, как будто гигантский омар барахтался и карабкался в какой-то отдаленной части старого дома. Этот звук сопровождался громким свистящим дыханием и частыми хриплыми вздохами.
Эти звуки слышал еще один человек – жена хирурга. Она спала чутко, ее мучил страх, и ее преследовали ужасные сны. Заговор, в который она недавно вступила с целью уничтожения своего мужа, был источником большой тревоги. Она постоянно страдала от самых мрачных предчувствий и жила в атмосфере ужаса. К естественному ужасу ее положения добавились те бесчисленные источники страха, которые потрясенный страхом разум создает, а затем усиливает. Она действительно была в плачевном состоянии, доведенная сначала ужасом до отчаяния, а затем отчаянием до безумия.
Таким образом, вырванная из прерывистого сна шумом у своей двери, она спрыгнула с кровати на пол, каждый ужас, который таился в ее напряженном мозгу и больном воображении, вспыхнул и почти захлестнул ее. Мысль о бегстве – один из сильнейших инстинктов – овладела ею, и она побежала к двери, не поддаваясь никакому контролю разума. Она отодвинула засов и широко распахнула дверь, а затем дико побежала по коридору, ужасающее шипение и хриплое бульканье звенели в ее ушах, по-видимому, с тысячекратной интенсивностью. Но коридор был погружен в абсолютную темноту, и она не успела сделать и полудюжины шагов, как споткнулась о невидимый предмет на полу. Она упала на него головой вперед, наткнувшись на большое, мягкое, теплое тело, которое корчилось и извивалось, и из которого доносились звуки, разбудившие ее. Мгновенно осознав свое положение, она издала пронзительный вопль, какой может вызвать только невыразимый ужас. Но едва ее крик вызвал эхо в пустых залах, как он внезапно