охватила руками его шею, а груди её прижались к его спине. Странно, но это было удобно. Он, однако, весь задрожал.
– Я такая тяжёлая, да?
Он не ответил, подрожал ещё какое-то время и затем успокоился. Перенося её, он медленно пробирался через реку. На полпути, он сказал:
– Там, откуда я родом, есть такая поговорка: старика нужно женить, старуху нужно носить. Я буду носить тебя независимо от того, стара ты или нет. Как тебе такое?
Она покраснела и пробормотала:
– Как тебе не стыдно говорить такое? Если ещё раз скажешь, я спрыгну в воду.
Третий Старче на это ничего не ответил, но кивнул головой в направлении берега:
– Твой братец Линь стоит во-он там.
Цзинцю увидела Линя, сидящего у реки, с неизменными вёдрами по обе стороны от него. Третий Старче выбрался на берег, опустил Цзинцю на землю, надел свои носки и туфли и сказал:
– Подожди здесь, а я пойду потолкую с ним.
Низким голосом он что-то сказал Линю и затем вернулся к Цзинцю. –
Иди домой с ним, а я пойду отсюда в лагерь.
С этими словами он растворился в ночи.
Линь набрал воды в оба ведра, поднял коромысло себе на плечи и пошёл назад к дому, не произнося ни слова. Цзинцю, объятая ужасом, семенила следом. Он всем расскажет о том, что видел, расскажет всей Ассоциации! Мне конец. Она решила воспользоваться тем временем, что оставалось ещё до дома, чтобы поговорить с Линем:
– Линь, не подумай ничего такого, он только сопровождал меня. Мы… –
Он сказал.
– Никому не говори, люди не так поймут.
– Он сказал.
Все удивились, что она приехала так поздно. Тётенька несколько раз переспросила:
– Ты шла одна? Через всю гору? О, какая ты смелая! Я там даже днём ни за что не пойду одна.
Глава седьмая
Цзинцю места себе не находила из страха, что Линь расскажет другим сценку, которую увидел на реке. Она долго не могла уснуть. Пока он никому ничего не сказал, но не потому ли, что она была рядом? Стоит мне только выйти из дома, как он тут же доложит Тётеньке, ведь доложит? Если Линь действительно поджидал у реки её возвращения, тогда он точно проболтается, потому что Цзинцю знала, что ему невыносимо было видеть её с Третьим Старче. Наихудшим сценарием будет, если Линь расскажет людям о ней и Третьем Старче, и если эти сведения дойдут до членов Ассоциации, а через них проникнут в школу. Что случилось бы, узнай об этом вся школа?
Её плохое классовое происхождение камнем висело у неё на шее, потому что, хотя её мать и освободили, и теперь та служила учителем масс, отец её по-прежнему считался землевладельцем.
Из пяти плохих элементов – землевладельца, богатого крестьянина, контрреволюционера, коррумпированного чиновника и реакционера – землевладелец был самым гнилым врагом рабочему классу из всех. Её школа, конечно, ухватится за любое плохое поведение и использует его как дубину, чтобы отдубасить такую дочь землевладельца, как она. И они обязательно притянут сюда и остальных членов её семьи.
Классовый ярлык, навешенный на её отца, был чрезвычайно несправедлив.