Антон Алеев

Спутанные частицы


Скачать книгу

тогда остаётся?

      Вот уж никогда не думал, что передо мной встанет такая простая и одновременно невыполнимая задача. Но надо было смотреть правде в глаза. Я собирался покончить жизнь самоубийством, однако по ряду причин и из-за своей трусости не мог этого сделать. И смех, и грех!

      И тут я вспомнил Мальвину. Вернее, не столько её, сколько то, о чём она мне говорила в конце нашей единственной в жизни встречи.

      Возможно, проникнувшись историей, вы сейчас почувствовали себя этаким киношным переговорщиком, что в критический момент подкрадывается к парню, собирающемуся прыгать с моста. «Эй, друг, – говорят такие спецы, рисуя на лице обезоруживающую улыбку, – давай обсудим твою проблему, прежде чем ты сделаешь шаг… Ведь ни одна проблема не станет весомее, если её просто обсудить». Так вот, если вы сейчас мысленно такой чувак (или чувиха), и как бы обращаетесь ко мне, то давайте обсудим, ок. И вы уже сами решите, прав я или нет.

      Конечно же, не прав, говорите вы сейчас себе мысленно. Тем более странно такое обсуждать с парнем, у которого на столе валяется полляма «деревянных». Но вы вначале выслушайте.

      Только наберитесь терпения. Ведь сейчас вы уже не переговорщик, а психотерапевт, расслабленно устроившийся в мягком кресле перед пациентом. У вас очень глубокомысленный вид (как у большинства шарлатанов) и вы серьёзно киваете, как бы поощряя меня к откровениям.

      Да и пожалуйста, мне не жалко.

      Отец ушёл, когда мне стукнуло пять. На третье утро после моего очередного дня рождения. Ещё недавно он протягивал мне коробку с конструктором, и вот уже складывал вещи в свой старый, потёртый, огромный рыболовный рюкзак. Чемоданов у нас в семье отродясь не водилось. Мама, на удивление, совсем не плакала, только смотрела хмуро по сторонам. Это то, что я помню. А вот куда и как смотрел отец – нет, вылетело из воспоминаний. И как он выглядел – тоже. Какая-то бесформенная, мягкая гора. Зато я помню, что он называл меня дурацкой кличкой «Кэп», и я никак не мог понять, что она обозначает. Перед тем как уйти, он снова меня так назвал. Он сказал: «Не всё настолько однозначно в жизни, Кэп, как кажется на первый взгляд». Я ничего не понял, только хлюпнул носом. «Не переживай, Кэп, – добавил отец. – Мы ещё обязательно встретимся». И ушёл. Излишним будет пояснять, что больше я его никогда не видел.

      Потом мы как-то спокойно жили достаточно много лет, в целом даже неплохо. Я, мама и бабушка. Матушка трудилась поваром в столовой, бабуля регулярно получала пенсию. Я потихоньку взрослел, ненавидел школу (потому что меня дразнили в классе за лопоухость) и, как и остальные приятели-сверстники, пропадал до ночи на улице. Пока не началась «чёрная полоса», как мы её окрестили на очередном семейном совете. Вначале погорел наш дом в деревне. Хоть мы там и не жили, но всё равно было обидно. Дом принадлежал матери (а жили мы в бабушкиной «двойке-хрущёвке») и являлся как бы «запасным аэродромом», если что.